Корабль, больше не удерживаемый якорями, стал медленно разворачиваться, влекомый течением в заводи, а потом пошел вдоль берега, постепенно отдаляясь от него. Варяжко споро взобрался наверх по свисающему концу якорного каната, перебрался через борт и затаился за ним, выглядывая через проем для весла. Через минуту раздался крик ливского дозорного — тот, уже не скрываясь, звал на помощь своих подельником, а потом с шумом стал спускаться с дерева. Еще через несколько минут на берегу показались другие ливы, завидев удаляющийся корабль, помчались вслед за ним. Тот уже вышел на стремнину, так что догнать его оказалось не просто, к тому же путь по берегу, изрезанному оврагами и и расщелинами, выпал далеко не гладким.
Пробежав пару сотен метров и все больше отставая от судна, ливы остановились и, размахивая руками, принялись бурно выяснять с дозорным допущенный им недогляд. Тем временем дромон поравнялся с заводью, где Варяжко оставил струг с бойцами. Те, завидев чужой корабль, высыпали на берег, а потом ошеломленно смотрели на своего командира, стоявшего голышом на его борту. Тот дал команду растерявшимся юнцам срочно отчаливать и догонять его, сам принялся править рулевым веслом ближе к берегу. Когда струг скорым ходом взявшихся за весла бойцов поравнялся с ним, велел части из них перейти на дромон и всем вместе идти в Изборск за подмогой. После недолгого разъяснения им столь необычной ситуации бросился в воду и поплыл к берегу.
Ливы никуда не ушли — так и остались в том же лагере. Только выставили двоих дозорных — Варяжко чуть не попался на глаза второму, устроившемуся с той стороны леса, откуда он пришел. Выручила скрытность, с которой преодолел открытый участок перед лесным массивом — прополз ужом, исцарапав голое тело. Добравшись до первых деревьев, уже собрался встать, как заметил краем глаза какое-то движение буквально в трех шагах. Приглядевшись к березе, стоящей чуть сбоку, обомлел — увидел среди ветвей над собой чьи-то ноги в яловых сапогах, а потом и всю фигуру ливского воина, смотрящего куда-то вдаль, в сторону озера. Стоило ему опустить взор, как заметил бы распростершегося почти под ним Варяжко.
Затаил дыхание, медленно — по сантиметру, отполз за соседнее дерево, не чувствуя обдирающие кожу ветки и корни, только здесь перевел дух от отпустившего напряжения и страха. После осторожно, пригнувшись, удалился от вражеского дозорного и направился к месту прежней стоянки дромона. Нашел схрон и облачился, вместе с одеждой и снаряжением вернулась уверенность в себе после только что перенесенного стресса. Дальше уже более спокойно проследил за бандой, расположившейся в балке, выбрал укромное место неподалеку и остался здесь до следующего дня. Ночью спал урывками, прислушиваясь к звукам из вражеского лагеря, да и прохладная для августа погода не давала расслабиться — даже замерз под утро.
На рассвете отправился к условленному месту встречи, ближе к полудню дождался прихода изборской дружины и своего отряда на трех суднах — посадник перестраховался и отправил сотню воинов в распоряжение Варяжко. Дальше операция прошла так, как он планировал. Прошли скрытно до поля перед лесом, дальше сам отправился убрать дозорного. Обойдя по дуге, снял того выстрелом из лука почти в упор, после повел дружину к лагерю ливов. Часть послал занять позицию на другой стороне балки, по сигналу криком чибиса забросали расслабившегося врага сулицами и копьями, а потом пошли в ближний бой.
Сражение закончилось быстро, через десяток минут перебили последних ливов. Обошлось небольшими потерями у изборцев, среди бойцов Варяжко двое получили раны, но остались в строю. После дележа трофеев команды разделились — сам он со своим отрядом продолжил путь к Пскову, а оттуда домой, уже без таких приключений. В последующих поездках по рубежным землям не обходилось без стычек с пришлыми бандами, но постепенно вставшие здесь заставы и кордоны перекрыли путь на Северные земли — редко, когда им удавалось пройти далеко в глубь, как было в той, оставшейся в памяти Варяжко, истории.
Глава 14
К осени пришли вести о походе князя Владимира с десятитысячным русским воинством на запад, в земли волынян и дулебов в верховьях Западного Буга и Стыри. Побил стоявщее там войско польского князя Мешко, занял Перемышль, Червен, другие города Волыни. Вернул Руси завоеванные прежде отцом земли, даже с прибытком — поставил на нынешнем рубеже с поляками город, назвав его своим именем. Победа далась немалыми потерями среди русичей — потеряли каждого третьего, но вои не роптали на молодого князя, признавая за ним воинский дар и твердую руку. Не унявшись первым славным свершением, Владимир не распустил войско, а повел теперь на восток, на землю мятежных вятичей — в прошлую зиму они отказались платить дань, а весной не дали воев для похода.