Помогло то, что поклонники Плутона были, по большей части, молоды и только начинали работать. Для этих амбициозных, помешанных на космосе чудаков, которым было от 20 до 30 и которые выросли, наблюдая за полетами «Аполлонов», «Маринеров», «Викингов» и «Вояджеров», мысль о том, чтобы нарушить установленный порядок ради бунтарской экспедиции к Плутону, была всего лишь небольшим сумасшествием и будоражила кровь. Даже если им предстоит сражаться с ветряными мельницами, это будет забавно. Им нравилась мысль о том, чтобы совершить что-то невероятное и пойти против заведенного порядка.
В тот вечер они еще не начали называть себя «Плутоновым андеграундом». На самом деле никто точно и не помнит, как появилось это название, но оно вошло в обиход и хорошо подходило группе молодых ученых. Без сомнений, наименование ведет свое происхождение от «Марсового андеграунда» — группы страстных ученых и энтузиастов космоса, которые сотрясали NASA изобретательными и агрессивными планами строительства обитаемых баз на Марсе. Именно они подтолкнули агентство к планированию марсианских экспедиций нового поколения. Как бы то ни было, слово «андеграунд» подходило фанатам Плутона как никакое другое, поскольку полет к Плутону был, прежде всего, провокационной и невероятной идеей, разработанной отрядом мятежников, которые казались слишком хлипкими, чтобы захватить всю империю.
Марк Бюи вспоминает, как он пришел с обеда в итальянском ресторанчике с изменившимися взглядами на мир и желанием действовать:
Думаю, тот обед был моментом, определившим все. Это была поворотная точка, после которой все перешло от полных энтузиазма разговоров в коридорах к более крупному и систематическому плану действий, нацеленному на достижение чего-то. Я получил задание: начать кампанию по написанию учеными писем в NASA. Я вернулся в свой офис и написал письмо, которое разослал всем, кто, как я думал, имел отношение к этой области, молодым и не очень, предлагая им писать письма в NASA, где говорилось бы: «Мы действительно должны подумать о полете к Плутону».
Движение по написанию писем, которое Марку поручили организовать, было чем-то вроде хитроумного маневра, выходящего за рамки обычного рекомендательного процесса в NASA или, по крайней мере, агентство в этом случае слегка обманывали. Это действие было обычным для спонтанной партизанской политики андеграунда. Из-за писем Марк оказался в трудном положении. Он был младшим научным сотрудником в Институте исследований космоса с помощью космического телескопа в Балтиморе, где являлся главным специалистом по всем наблюдениям планет с помощью телескопа «Хаббл». Его послание к «дорогим коллегам» привлекло внимание начальника Марко Риккардо Джаккони, властного и вселяющего страх директора института, вскоре получившего Нобелевскую премию. «Он вызвал меня в свой кабинет и буквально растер в порошок за эту кампанию, обвинив в закулисных махинациях. Я сказал: „Я знаю, что такое закулисные махинации, и это не они. Я имею право разговаривать со своими коллегами о своих научных интересах“».
Кампания Бюи по написанию писем вызвала десятки обращений в NASA, так что призывы «Плутонового андеграунда» вскоре возымели эффект. Самое крупное ежегодное событие в планетологии — это «собрание DPS», то есть собрание отделения планетологии (Division of Planetary Sciences, DPS) Американского астрономического общества. Той осенью на собрании DPS NASA провело вечернее заседание, где его должностные лица представили официальный план будущих полетов сообществу планетологов и попросили их высказать свое мнение. Джефф Бриггс встал и заявил почти тысяче собравшихся ученых, что штаб-квартира агентства была завалена потоком писем, где рекомендовали обдумать экспедицию к Плутону. По его словам, такой сильный интерес научного сообщества к Плутону удивил NASA, и агентство начало рассматривать этот проект более серьезно.
В результате как раз примерно в то же время, когда состоялось собрание отделения планетологии, всего через четыре месяца после визита Алана в штаб-квартиру NASA, Бриггс выделил финансирование на первое официальное исследование агентством возможной экспедиции к Плутону. Он попросил Алана, только что получившего степень, и Фрэн, которая только что провела первое занятие как преподаватель в Боулдере, быть ведущими учеными этого исследования, прислав им в команду очень опытного и одаренного инженера NASA, который был на поколение старше, — доктора Роберта Фаркуара, организовавшего исследование. Это был хороший знак: Фаркуар имел репутацию, о которой ходили легенды. О нем говорили как о творческом и стратегически мыслящем разработчике миссий.