– Хорошо, герр канцлер. До скорой встречи!
Когда мы вернулись на «Победу», обоих адмиралов уже допрашивали, а четыре десятка капитанов ждали своей очереди. Подумав, я решил, что у меня есть и другие заботы – поговорить с ними я ещё успею. Саша занялся организацией отрядов для обыска кораблей, а я решил коротко переговорить с сыном человека, которого я послал на смерть.
Эдвард Пикеринг-младший был практически точной копией своего отца, разве что на его лице почти не было морщин, а волос на голове было больше, чем у его покойного отца, да и рыжий их цвет не перемежался сединой. Когда я вошёл, он посмотрел на меня не слишком приветливо:
– Я понимаю, что я ваш пленный, господин…
– Алексей, принц Николаевский и Радонежский, барон Ульфсё, к вашим услугам. Нет, вы не пленный – мы вас освободили, и, в зависимости от вашего решения, сделаем всё, чтобы доставить вас туда, куда вы захотите. В рамках возможного, конечно.
– Но почему?
– Вы не стали военным преступником, несмотря на прямой приказ вашего адмирала. Одно это заслуживает уважения, милорд.
– Я не лорд, в отличие от моего отца. Да и после его смерти титул унаследует Томас, мой старший брат.
– Увы, Томас умер, как и ваш отец – но лишь после него. Я вам передам копию его завещания.
– Откуда она у вас?
– Видите ли… Я имел удовольствие познакомиться с вашим отцом на Бермудах, после того, как мы их освободили. Увы, нам пришлось казнить и Томаса, и вашего отца.
– Будьте вы прокляты! – И он попытался наброситься на меня с кулаками, но один из сопровождавших меня ребят обездвижил его. Я лишь развёл руками:
– Лорд Эдвард, прошу вас, прочитайте сначала завещание – ваш отец мне сказал, что там есть и письмо для вас. Не знаю, что там написано, но я навещу вас сегодня или завтра. Вас покормят, а также, когда вы попросите, покажут, где именно вы сможете умыться и… оправиться. А если у вас есть какие-либо жалобы на здоровье, вас осмотрит один из наших врачей.
– Будьте вы прокляты! – вновь крикнул молодой лорд, но я уже выходил из кубрика, где его держали.
У мостков цитадели в назначенное время всё было готово к приёму «гостей» – канцлер выполнил своё обещание. Саша с ребятами остался там, а Ульфелдт предложил мне:
– Ваше сиятельство, нас ждёт карета. Замок слишком сильно разрушен, и Его Величество ждёт нас в Розенборгском дворце.
– Его же только что построили, – вспомнил я.
– Вы очень хорошо информированы. Внутренняя отделка ещё не везде готова, но всё лучше, чем в полуразрушенном замке. Впрочем, уже есть планы его достроить. Точнее, были – сейчас в приоритете будут другие объекты, начиная с Королевского замка.
– А что с городом?
– Точных подсчётов ещё нет, но несколько сотен домов разрушены либо сгорели, и не менее тысячи копенгагенцев убиты. Городской госпиталь также подвергся разрушениям, но Его Величество приказал, чтобы раненых при обстреле разместили в Большом зале и правом крыле Розенборга. Пока спасено около двухсот, но разбор завалов продолжается.
Другой вопрос, ваше сиятельство. Какие корабли вы согласились бы продать нам, и что вы за них хотите?
Я протянул ему список. Взглянув в него, он с удивлением спросил:
– Но это же почти весь флот! Столько денег у нас, наверное, на данный момент нет.
– Есть предложение. Мы получаем у вас остров Хвен, а также бесплатный проход для русских кораблей – военных и гражданских – через Проливы. Скажем, на девяносто девять лет. Кроме того, гарнизон острова будет снабжаться провиантом бесплатно.
Мы же готовы будем помочь вам вернуть Гельсингборг и Мальмё, и, кроме того, гарантируем вам защиту Эресунна от любых супостатов.
– Понятно… – Ульфельдт задумался, потом поднял голову:
– Мне кажется, ваше предложение более чем щедро, ваше сиятельство. Если честно, я ожидал, что вы потребуете намного больше.
– В наших интересах, чтобы наши друзья были в безопасности – а без флота и без базы на Хвене следующее нападение со стороны англичан – лишь вопрос времени.
Карета остановилась, и мы вошли по парадной лестнице в замок. Розенборг был намного меньше, чем то, что я видел в конце двадцатого века – как Ульфельдт и сказал, его несколько раз достраивали, и закончен он был лишь в 1624. Лестница шла дальше наверх и кончалась роскошными дверьми, из-за которых раздавались крики и стоны.
– Раненые, ваше сиятельство, – смущённо промямлил Ульфельдт, а я, взяв рацию, вызвал Рината и попросил его устроить десант наших врачей в Розенборг. Когда я вновь посмотрел на канцлера, его глаза напомнили мне блюдца.