– Именно так, – кивнул Вася. – Всё равно много мы не переварим – но процентов пять-десять в начальной стадии будет то, что надо.
7. У моря, у синего моря…
Хорошо в бухте св. Марка – песок белый, солнце светит, море тёплое, волн практически нету, девочки красивые голышом… Впрочем, последнее, за исключением любимой жены, не для меня. Зато с ней мы то в воде, то на пляже, то со стаканчиком местного сока, перемешанного с молоком и сахаром, то со свежим кокосом, у которого срублена верхушка…
Но первые дни в Новом Севастополе – именно так было решено назвать наш посёлок напротив Акатль-Поль-Ко – были скорее суматошными. Нет, утро мы проводили на пляже, пока солнце не начинало припекать. Но потом я отчаливал до вечера. Иногда я даже успевал искупаться до заката; один раз полез в воду, когда солнце уже начало краснеть, но Сиуатон придержала меня – мол, в это время в бухту приходят акулы, если не видно дельфинов – их рыбы с острыми плавниками почему-то боятся. И правда, вскоре над водой появились те самые треугольные плавники, и я понял, что наша подруга была права.
А дела были самые разные. В первый же день состоялась церемония приёма всех желающих жителей Акатль-Поль-Ко в русско-американское подданство. Точнее, всех жителей деревни – причём для них это было праздником. Женщины в ярких блузах-уипилли и юбках-куэйтль, мужчины в белых плащах-тилматли, повторяли за Чималли текст присяги на науатле. А затем были пир и танцы до упаду…
А на следующий день я, Ксения, Чималли и Вася поехали в Бехуко, первую из наших новых деревень. По дороге, Ксения рассказала про йопе и про то, что здесь было до и после пришествия испанцев. Йопе были хорошими воинами и единственным племенем, которое ацтекам так и не удалось покорить. Впрочем, Ксения добавила, что это могло быть и потому, что не очень-то они были ацтекам нужны – здесь было слишком жарко для горных народов, ни серебра, ни золота, ни нефрита здесь не добывалось, земля была менее плодородна, чем в центральной Мексике, а рыба среди ацтеков не пользовалась спросом, да и довези её до Теночтитлана, эту рыбу… Но, как бы то ни было, священный город племени, Теуакалько, завоёван не был и прекратил своё существование лишь после прихода испанцев, когда прибывшие конкистадоры осквернили храмы и священные пещеры и запретили индейцам жить в городе. Камень из Теуакалько частично был использован при строительстве Санта-Лусии и даже пиратской базы в бухте святого Марка.
– Лёша, ты не представляешь, что для нас, йопе, означает Теуакалько! И что теперь мы сможем открыто его посещать – при испанцах, он был под запретом для нас, и испанцы время от времени отлавливали тех, кто отваживался туда пробираться. А потом они попадали в руки инквизиции – ведь считалось, что те, кто посещает город – скрытые язычники.
– Их казнили?
– При прежних инквизиторах было и такое. А в последнее время этих несчастных использовали на тяжёлых работах. В том числе и на сносе строений в городе и переправке камня в Санта-Лусию. Многие погибали под грудой камня либо от жары – во время работы им не давали даже воды.
– Это произошло и с моим дядей, – тихо сказал Чималли. – Нам потом рассказали, что после окончания рабочего дня, на закате, он просто лёг на землю. Надсмотрщики-метисы начали бить его ногами, но он не вставал. Оказалось, он уже был мёртв. Его тела нам не выдали – всех умерших они сваливали в яму и заставляли других заключённых закапывать её. Прекратил это падре Лопе, нынешний инквизитор; он запретил дальнейшую добычу камня в Теуакалько, а также приказал всех пленников инквизиции снабжать водой и кормить во время работы. Кроме того, он отпустил практически всех уже приговорённых, сказав, что наказание несоразмерно с их преступлением. Но даже тем, кто считался свободным, приходилось работать не покладая рук.
Испанцы ввели систему под названием "энкомьенда". Означает это, как ты, наверное, знаешь, "попечение". На самом деле индейцев заставляли работать на "энкомендеро", а за это он должен был обучить их христианству и испанскому языку. На деле это означало каторгу для всего населения, а вкупе с болезнями – и массовую смертность. В Акатль-поль-ко до прихода испанцев жило более двух тысяч человек, сейчас – чуть более шестисот, да и то если считать с детьми, родившимися уже после вашего прихода. В Бехуко было более тысячи, сейчас, наверное, двести пятьдесят. В Какауантепеке и Чапултепеке – чуть больше. А в Куките не более ста пятидесяти. Другие деревни стоят и вовсе заброшенными.
Дальнейшую часть пути мы ехали молча – должен признать, ещё и потому, что я отвык от поездок верхом, и у меня "там" всё болело. Но в деревне нас приняли с ликованием, и, после того, как Чималли им разъяснил их новый статус, все немедленно изъявили желание стать подданными России, и мы провели соответвующую церемонию. То же произошло на следующий день в Какауатепеке, с той разницей, что на этот раз мы взяли с собой и Лизу, которая посетила всех больных – и там, и в Бехуко. Затем пришла очередь и других двух деревень.