В 1603 году её мужу, являвшемуся дальним родственником лорда Пикеринга, последний предложил должность викария церкви в Элизабеттауне, что в Виргинии. Конечно, Виргиния – не Вестминстер, но в церкви святого Мартина один из нескольких викариев получал лишь некий процент от "малой десятины", которая собиралась с ремесленников, а траты были весьма ощутимыми. В Элизабеттауне им полагался дом, земельный участок, "стипендия" от колониальных властей, плюс вся "малая десятина" целиком.
Но не успели они туда отправиться, как было принято решение присоединить Бермуды, "дарованные истинным русским царём". И на сей раз Вильяму предложили место ректора, включая "большую" десятину вместо "малой" – она взималась с сельского хозяйства и, как правило, приносила в несколько раз больше дохода. Кроме того, были обещаны дом, земля, удвоенная "стипендия", плюс доля в добыче, награбленной у русских. Кроме того, им пообещали намного более хороший климат и отсутствие индейцев. Поэтому ректорша заставила мужа согласиться на это место.
Мадам Блайд пофамильно описала состав экспедиции; подробно были описаны помощь от русских, планы по захвату колонии, и сам захват. Решение убить всех женщин и детей, и сжечь "еретического попа", было принято ещё тогда, когда они наслаждались русским гостеприимством. Именно Хиллари предложила схему расправы над "папистами" после захвата власти. Но муж её поначалу воспротивился её предложению – мол, женщин и детей можно оставить в живых – женщин рабынями, а детей для того, чтобы они вели себя прилично. Но ректорша обвинила отца Вильяма в малодушии и объявила ему, что прекращает "удовлетворять его похоть" на три года. В дневнике было указано:
"Я бы наказала его на больший срок, но, как мне сказала мать, рожать нужно в первых раз не позднее двадцати пяти лет. А для этого необходимо возобновить исполнение супружеского долга не позднее двадцати четвёртого дня рождения, каковой у меня случится двадцать первого марта тысяча шестьсот седьмого года от Рождества Христова."
Но, как бы то ни было, муж сдался и добился принятия её требований адмиралом Пикерингом. И, сразу после захвата Новоалексеевки, спешно созванный трибунал принял уже подготовленное решение. Затем всё прошло именно так, как она придумала. Сначала заставили пленных мужчин наблюдать за надругательствами над женщинами – причём женщин привели к повиновению угрозами убить мужчин и младенцев. Затем повесили мужчин, пообещав не трогать женщин. После этого вздёрнули женщин, всех, кроме "самки еретического попа"; те умоляли оставить в живых хоть младенцев и потому безропотно шли на заклание, но обещания и на сей раз были нарушены. Детей, как и рассказал Кидд, поочерёдно хватали за ножки и с размаху били головой о каменный помост. Матушку же отдали ещё раз озверевшим матросам, а затем четвертовали; собрались было отрубить ей голову, но она и так уже испустила дух, о чём наша цивилизаторша сожалела. Последним сожгли нашего священника. Впрочем, и здесь она была недовольна и написала, что сжигаемый на костре "еретический поп" повёл себя весьма стойко и умер "чересчур достойно", читая твёрдым голосом "еретические молитвы".
– Долго ты ещё? – спросил незаметно вошедший Ринат.
Я очнулся, обнаружив, что я сижу с перекошенным от гнева лицом, сжимая кулаки и мечтая о жестокой расправе над нелюдью, именующей себя женщиной и считающей себя богобоязненной. Сделав усилие над собой, я вымученно улыбнулся:
– Подожди, дружище. Ещё минут двадцать.
– Ладно, я пока закажу обед в таверне – ребята тебя приведут, когда ты будешь готов.
– Пусть кто-нибудь потом отнесёт дневники на борт; это – ценнейшие документы, но читать их настолько мерзко – ты себе не представляешь…
– Распоряжусь, – усмехнулся тот. – Не забывай, что я тебя жду.
Где-то через три месяца, Хиллари признала, что погорячилась, потребовав убить всех женщин – ей ох как не помешали бы служанки, да и не только ей, ведь следующий корабль привёз супругу Пикеринга-младшего, который был назначен губернатором, а также мастеровых, крестьян, и даже содержательницу притона из Лондона, которой пришлось оттуда бежать, и пятерых её "работниц". А потом прибыл первый корабль с ирландцами, и Хиллари получила наконец своих служанок, а также лично отобрала девушку для её мужа, который всё ещё был наказан.