– В этой самой каюте, миссис Пикеринг. Вам будут разрешаться прогулки, а кормить вас будут здесь. И, как я уже сказал, никаких санкций к вам применяться не будет. Кроме того, наши врачи возьмут вас под наблюдение, чтобы по возможности обезопасить ход вашей беременности.
– А что будет с… другими жёнами?
– То же самое. Если хотите, вас будут кормить и водить на прогулки вместе. Кроме, конечно, миссис Блайд.
– Спасибо вам, милорд! – И она заплакала. Я поцеловал ей руку и пошёл к следующему "кролику" – так я окрестил про себя жертв миссис Блайд.
Вильям Блайд, ректор церкви святого Георгия, оказался очень похож на мистера Бина, разве что выражение его лица было весьма хмурым. Когда я вошёл и представился, он сказал:
– Милорд, я понимаю, что своими действиями заслужил смерти. И я не буду просить за свою жизнь – у меня до сих пор в глазах сцена обесчещенных и убитых женщин, горящего священника, всё время возносившего молитву, а, самое главное, окровавленных головок маленьких детей, убитых моряками о стену. Поверьте мне, ни дня не проходит, чтобы я не вознёс к Господу молитву за упокоение душ их.
– Но именно с вашей подачи их убили, – сказал я. – Причём таким жестоким способом.
Я ожидал, что он скажет что-нибудь про ректоршу, но он лишь склонил голову.
– Милорд, я заслужил самой жестокой смерти, и полагаю, что, как только я окажусь перед Судьёй, он отправит меня туда, где плач и скрежет зубовный. Поэтому за себя я не прошу. Вот только… нельзя ли помиловать мою супругу?
– Насколько я понял, что именно она заставила вас пойти на эти преступления.
Лицо ректора стало строже, и он сказал твёрдым голосом:
– Негоже так говорить, милорд. Она женщина, а муж несёт ответ за поступки своей жены – именно так написано в Библии. Даже Адама наказали за то, что сотворила Ева.
– И за то, что у него не оказалось сил ей противостоять.
– Именно так. Но, видите ли, моя жена попала под пагубное влияние друга своих родителей, Джона Дода, знаменитого пуританина. Не судите её строго, в ней говорит нетерпимость, которую сей пресвитер привел её родителям и ей самой. А вообще она хорошая женщина. Прошу вас, если можно, помилуйте её!
– Простите меня, мистер Блайд, это решит суд. Равно как и вашу судьбу.
– Вы поговорите с ней и увидите, что она – хороший человек! Умоляю вас! – И Блайд встал на колени. Я поднял его за плечи и сказал:
– Хорошо, мистер Блайд, я её сейчас же навещу.
По дороге к той самой "хорошей женщине" я понял, что не хочу я казнить Блайда, не хочу. Хоть он и преступник…
Сама миссис Блайд оказалась худощавой, как и положено англичанкам определённого социального статуса, и довольно-таки хорошо сложенной. Больше всего она напомнила мне британскую актрису Эмму Томпсон в молодости – не красавица, но довольно-таки миловидная дама. Смотрела она на меня без фанатизма в глазах. Если бы я не читал её дневников, я бы подумал, что не Хиллари Блайд является автором всех этих ужасов. Я представился и спросил:
– Госпожа Блайд, вам известно, что вас обвиняют в весьма серьёзных преступлениях.
– Наверное, мой муженёк? Я так и думала, что он начнёт нести на меня напраслину. Поверьте мне, он – слизняк и слабак, но именно он убедил лорда Пикеринга поубивать ваших людей, и именно на его руках кровь, а не на моих, не на моих! – и она зарыдала. Я подождал пару минут, и, убедившись, что спектакль одного актёра не прекращается, сказал:
– Поздравляю, вы весьма неплохая актриса. Если бы я не читал ваших дневников, я бы вам, наверное, поверил.
Она перешла на истошный вопль:
– Вы посмели заглянуть в мои дневники? Вы не джентльмен, принц как вас там, не джентльмен. Вы изверг и ничем не лучше моего убийцы-супруга.
– Ваш муж просил за вас, миссис Блайд. Если бы он знал, как вы его попытаетесь оболгать… Хорошего вам вечера.
И я подошёл к двери и постучал. Но, пока её отпирали, на меня неожиданно кто-то прыгнул со спины и впился зубами в мою шею – к счастью, сзади. Одновременно, пальцы с острыми ногтями расцарапали мне лицо, пытаясь добраться до моих глаз. Я упал от неожиданности и закрыл глаза, но понадобились Саша Сикоев и один из его людей, чтобы стащить с меня эту мегеру. Саша связал ей руки, но она ухитрилась и его укусить за палец, причём до крови. После этого, Сашин человек, Денис Муромцев, сказал:
– Ребята, вы бы пошли в санчасть. Кто знает, какие бактерии на зубах и когтях этой гадюки.
Рената захохотала, увидев меня, но, когда узнала, что случилось, начала споро обеззараживать наши раны, лишь бросив:
– Хорошо ещё, что всем вам сделали прививки от столбняка. Хотя, наверное, надо было и от бешенства.