— Не нравятся мне эти тучи на горизонте. Как бы грозы не было, — обычной прозой произнес поэт, кивнув в ту сторону, куда они направлялись.
— Не было, но будет, — делать погоду Сковород не мог, но предсказать ее на ближайшие час-два — предсказывал. Порою достаточно точно. Если же ошибался, то кто из нас не безгрешен?
На этот раз предсказание не понравилось никому. Пришлось поторопиться и пуститься в путь даже без отдыха.
— Не иначе Брит что-то пронюхал, — пробурчал Антон.
Застать злого колдуна врасплох — это было бы вершиной удачи. Один геройский удар — и все проблемы решены. В открытой же схватке всякое бывает.
Ладно. Все равно дороги назад не было, и сомнения отлетели прочь. Чем труднее, тем больше чести.
Первой трудностью оказалась дорога. Как истинный злодей, Брит был человеком нелюдимым, к тому же до чрезвычайности подлым. Из-за этой подлости он не удосужился проложить тропу к своему жилищу, и пришлось небольшому отряду карабкаться по кручам, преодолевать стремительные горные ручьи, перебираться через каменные завалы.
Пока справились, наступило время обеда, но не повезло и тут. На соседней скале как раз показалась мрачная башня, явное жилище колдуна, и сразу стало не до приема пищи.
А тут еще, пусть с запозданием, сбылся прогноз Сковорода. Небо затянуло тучами, стало темно, как ночью, и в темноте по отряду ударил порыв предгрозового ветра. Антошку и его спутников едва не вышибло из седел. Лошади попятились, и еще хорошо, что сзади оказалась не пропасть, а скала.
Или нехорошо? В пропасть упал — и все, а тут всадников с их скакунами прижало так, что ни отойти, ни отодвинуться было решительно невозможно. Камни давили, впивались в тело с одной стороны, а с другой прессом наваливалась воздушная масса, плотная, словно именно воздуха в ней и не было.
А потом ослепило и оглушило. Ослепила молния, а оглушил соответственно гром. Причем не простой, а с перекатами и многократным эхом. Антошке, напялившему на голову рыцарский шлем, пришлось хуже всего. Железо задребезжало, и у героя стало звенеть не в каком-то там ухе — в голове.
Да, Брит оказался грозным противником! Он явно не желал вступать в ближний бой и норовил уничтожить Иванова с его товарищами еще на подступах к замку.
Ветер стал кружить, метаться, а также завывать и плакать ничем не хуже пушкинской вьюги. При этом он упорно не желал терять свою силу, а в довершение из туч хлынул ливень.
И разом все промокли. Хорошо хоть, не проржавели. Все-таки металлу на это требуется какое-то время. Но ощущение у Антошки было такое, что еще немного — и это непременно произойдет, и он превратится в Железного Дровосека.
И тут, как говаривал Карлсон, случилось чудо: друг спас жизнь друга. Оказавшийся крайним Ольгерд узрел совсем рядом с собой пещеру, невероятным усилием спешился и кое-как продрался до спасительного отверстия, да еще и проволок туда своего коня.
Другой бы на этом и остановился, однако поэт мужественно выбрался обратно, вцепился в поводья скакуна Джоана и потащил его за собой.
Увидев такое дело, Антошка тоже поднапрягся. Слезть оказалось трудно, волочить Вороного — еще труднее, однако бросить коня было жалко. Как потом выбираться без него из здешней Тмутаракани? И Антошка не бросил товарища, хоть и не ждал от него особой благодарности.
В пещере оказалось если не уютно, то хоть спокойно. Гроза бушевала снаружи, и с нею вместе пытался бушевать позабытый Сковород. Только у последнего это не очень получалось. Попробуй поори при сильном ветре, да еще с летящей горизонтально водой!
Пришлось магу успокоиться и последовать примеру товарищей. Все равно ничего другого ему не оставалось. Зато в пещере Сковород попытался отвести душу, но был остановлен насквозь промокшим и потому злым Антошкой:
— Наколдуй что-нибудь! Не сидеть же здесь до посинения!
До посинения было уже недалеко.
— Зонтик? — после краткого раздумья предложил колдун.
— Унесет, — ответил за Антошку Олег.
— Тогда не знаю, — признался Сковород.
— А чтобы ветер стих?
Сковород посмотрел наружу, где вовсю бушевала стихия, прикинул свои возможности и сообщил:
— Нет, чтобы стих я не могу. Могу только град добавить.
Град оказался никому не нужным. Людям свойственно привередничать и желать того, что в данный момент невозможно.
— Тогда придется идти так. — Антошка заменил шлем на свой прежний, переделанный из мотоциклетного, и посмотрел, не заржавел ли меч.
Меч не заржавел.
— Только доспехи снимите, — посоветовал Ольгерд. Сам он так и оставался в своей кожаной одежде.
— Это зачем? — подозрительно посмотрел на поэта Антошка.
Совет Ольгерда не укладывался у него в голове. Какой же герой без кольчуги и прочего напяленного железа?
— Хочешь громоотводом поработать? — вопросом ответил Ольгерд. — Или физику забыл?
Физику Антошка действительно подзабыл, но тут совсем рядом ударила молния, напомнив про школьный курс.
— Да, действительно. — Антошка решил наплевать на некоторые правила приличия и торопливо стащил с себя кольчугу.
Потом подумал и снял шлем, а затем, стыдясь, и шпоры. Жаль, что нельзя было избавиться от меча, но тут уже приходилось рисковать.
— А ты не идешь? — Антошка с удивлением посмотрел на не спешившего разоблачаться оруженосца.
— Иду, но... — как-то стыдливо начал Джоан.
— Не дури, — оборвал его Антошка. — Мало того, что сам получишь, так еще и всем нам достанется!
Это был аргумент! Джоан вздохнул, повертел головой и скрылся в самом дальнем и темном уголке пещеры.
Вернулся он уже без привычного панциря, но кутался в мокрый плащ так, словно его мучил жар и он хотел охладить охваченное огнем тело. Вместо же шлема на голову была напялена шляпа, начисто скрывающая не только волосы, но и значительную часть шеи.
— А ветер-то чуть притих, — заметил выглянувший наружу Олег.
— Это я наколдовал! — гордо отозвался Сковород.
Ольгерд взглянул на него с неприкрытым сомнением, однако вслух говорить ничего не стал. Даже пальцем у виска не покрутил.
— Если бы еще дождь поменьше, хоть самую малость. — Антошка посмотрел на Сковорода, но тот сделал вид, будто не слышит.
Вода падала стеной, и за ней не видно было башни Брита, да и скалы, на которой она стояла, — тоже.
— Пошли!
Ох, как не хотелось выходить наружу в объятия непогоды! Ольгерд беззвучно шевелил губами, матерясь про себя, Антошка то же самое делал вслух, Сковороду, наверное, помогала его магия, и лишь Джоан продолжал упорно кутаться в плащ.
Пешком, где на своих двоих, где — на четвереньках, то и дело падая, почти ощупью, как-то совсем не героически, словно пьяницы на автопилоте, четверо спасителей мира двинулись к невидимой цели. И, знаете, дошли!
Пусть не сразу, пусть такой путь невозможно воспеть в героической балладе за его полную неэстетичность, но все-таки ползший головным Антошка уперся лбом в очередной камень, попробовал его обогнуть и только тут понял, что это часть кладки, а затем и вспомнил, для чего она ему нужна.
Всем отрядом, группой, а по внешности всем стадом повернули налево в поисках входа. Обогнули башню и нашли его чуть правее от своего первоначального места. Оставалось войти, но коварный колдун прикрыл вход массивной дубовой дверью с грубой ручкой.
Антошка первым, как и подобает герою, навалился на нее всем телом, надавил — без всякого толка.
Пришлось отодвинуться и броситься на преграду. Вот только дуб он и в Англии дуб.
Иванов отлетел, потирая отбитое плечо, а дверь даже не шелохнулась. Антошка взвыл и повторил попытку. На этот раз в дверь он впечатался так, что остальным пришлось приложить немало усилий, чтобы отодрать и отодвинуть в сторону.
— Давайте все вместе! — Это был тот момент, когда герою не стыдно попросить о помощи.