Главная достопримечательность амстердамского зоологического сада — новое величественное двухэтажное здание с аквариумом, за вход куда взимают отдельную плату. Внутри полумрак, а в стены вделаны огромные зеркальные стекла, за которыми видны при сильном искусственном освещении разные чудеса водного царства. Кроме всевозможных рыб, раков, губок и т. п., тут имеется отделение с животно-растениями Anemone rousse, с берегов Атлантического океана. В общем они напоминают кубышки, самых разнообразных форм и цветов, но вид и величина каждой беспрерывно изменяются: из плоской кубышка вдруг превращается в узкую и высокую и наоборот. Каждой особи дают по кусочку мяса через 10 дней; проводник тотчас предложил показать мне процесс кормления. При помощи длинной палки он спустил внутрь бассейна довольно большой кусочек мяса; как только одна из кубышек почувствовала приближение мяса, она зашаталась, вытянула уродливые щупальцы и поглотила пищу. Говорят, что многие кубышки обнаруживают при этом особенную жадность и, несмотря на прикрепление к камням, ухитряются перебивать лакомые куски друг у друга. Стоит упомянуть также о бассейне, наполненном мелкими рыбками, Gemeine Stichling, которые являются паразитами на коже других рыб. В аквариуме образцовый порядок; у каждой витрины имеется вывесочка с названием содержимого на латинском и нескольких других языках и, кроме названия, краткое описание на языке голландском.
В громадном каменном флигеле, построенном у входа в музей, помещаются скелеты, коллекции насекомых и пр., а также весьма внушительная библиотека. Флигель этот назначен для научных занятий посетителей, чего, кажется, нет ни в одном частном музее. У входа находится бюст Линнея (Carl Linné 1707–1778), а внутри — чугунная статуя божества Вишну.
Покончив с вышеописанною зоологическою сокровищницею, я совершенно случайно натолкнулся на здание панорамы Иерусалима. Тут собственно не одна, а две панорамы, из которых каждая занимает только половину круглой арены. В первой изображен общий вид города, с выходящею из него длинною процессией за Иисусом Христом, несущим крест; здания и лица изображены весьма живо, особенно если иметь в виду, что ближайшие к зрителю части зданий, местность и люди сделаны действительными, в натуральную величину, и выступают впереди полотна. Всё залито светом ослепительного южного неба. Перейдя в другую половину, зритель, наоборот, попадает в полный мрак, и только постепенно начинает различать Голгофу с тремя крестами и распятыми на них Иисусом Христом и двумя разбойниками. Затем, привыкая к темноте, последовательно начинаешь различать всё окружающее: множество людей у крестов, зияющий провал, произведенный землетрясением, и густые толпы спасающихся бегством. Вдали заметны здания Иерусалима и пещера, приготовленная для погребения Христа. Эта ночная панорама производит на зрителя потрясающее впечатление; честь и слава художнику Бронверу (Bronwer), сумевшему сделать ее столь естественно. Я долго не мог оторвать глаз от этого страшного зрелища и не постигаю, каким путем достигнуто тут ночное освещение; эффект поразительный.
Было уже около 3-х часов пополудни, когда я вышел из здания панорамы и стал соображать, куда бы мне теперь отправиться. Дело в том, что в Амстердаме так много разных музеев и других достопримечательностей, что невольно теряешься, и потому, не имея возможности видеть всё, я решился ограничиться уже виденным и съездить тепёрь в близлежащий городок Заандам (Zaandam, неправильно называемый у нас Саардамом), чтобы осмотреть свято сохраняемый там домик, в котором жил некогда наш Великий Петр. Пройдя целый ряд улиц и каких-то катакомб под полотном пересекающей город железной дороги, я очутился наконец у пристани и сел на маленький, но весьма чистенький пароходик, совершающий рейсы между Амстердамом и Заандамом. Через полчаса, среди множества ветряных мельниц (говорят, свыше трехсот), замелькали красивые домики веселенького Заандама, ныне места жительства голландских миллионеров. На пристани мне попался проводник, старый бритый голландец с фарфоровой трубкой в зубах. Мы тотчас зашагали по заандамским бульварам и спустились по косогору в глухой переулок, где, внутри большого деревянного дома с громадными окнами стоит покривившаяся избушка, бывшая обиталищем Петра в 1697 году. Как известно, Петр Великий прожил здесь целую неделю, работая у какого-то судостроителя, в качестве простого плотника, Петра Михайлова.