Покинув музей, я поторопился на воксал Ванзее, чтобы прокатиться в Фриденау, небольшой городок в шести верстах от Берлина, где помещается мастерская оптических и механических инструментов Бамберга. Городок Фриденау очень миленький и чистенький; он возник так недавно, что еще и кирка в нём только строится. Хозяин мастерской встретил меня весьма любезно и лично показал ее во всех подробностях; в ней изготовляются преимущественно переносные астрономические и геодезические инструменты, заслужившие уже весьма почтенную известность как в Германии, так и у нас, в России. Самые важные и ответственные части инструментов исполнялись самим хозяином, и я весьма пожалел, когда потом узнал, что несколько недель спустя после моего посещения г. Бамберг скоропостижно умер.
Возвращаясь назад из Фриденау в Берлин, я попал в вагон, наполненный школьниками, сегодня уже вторично едущими в Берлин. Оказывается, что благодаря удобству и дешевизне сообщения, многие предпочитают жить в уединенном, спокойном Фриденау и ежедневно по разу, а то и по два раза ездить в Берлин. Школьники были гимназисты и по моему настоянию показывали свои учебники и тетради, содержимые в отличном порядке. Кроме латинского и греческого, они изучают языки французский и английский; некоторые могли и говорить на этих последних языках. С русским языком берлинских гимназистов не знакомят, предоставляя его изучение одним военным. Оценка познаний делается по пятибалльной системе, но единица считается самым лучшим, а пять — худшим баллом.
Затем я отправился в Зоологический сад, для чего прямо с воксала перешел на империал вагона конно-железной дороги и попутно наблюдал уличную жизнь. Кроме конно-железных дорог, по Берлину ездят в обыкновенных каретах-дилижансах, но эти последние очень искусно пользуются рельсами, проложенными по многим улицам. Ход колес таких карет одинаков с ходом вагонных, а чтобы не съезжать с рельсов, кареты имеют маленькое пятое, «ведущее» колесо, поднимаемое кучером особым рычагом при всякой встрече с вагоном или для переезда с одной улицы на другую. Простые берлинские извозчики не могут назваться изящными; они подразделены на два класса и берут за проезд по таксе. Извозчики 2-го класса грязноваты и неопрятны; лошади у них заморены. Попадаются по улицам и велосипедисты, не только любители спорта, но и просто рассыльные. Оригинальны детские повозки: их возят няньки перед собою, но дети сидят в них лицом назад.
Берлинские улицы вообще очень чисты, прекрасно вымощены и украшены приличными постройками, вовсе не напоминающими казарм, как отзываются, или, вернее, отзывались, о Берлине некоторые путешественники. Только набережные реки Шпрее облицованы разноцветными и далеко не изящными, мелкими известковыми плитами; конечно, тут нет тех неистощимых запасов гранита, который у нас в Финляндии как бы предназначался для украшения столицы. Большинство домов, особенно по углам улиц, выстроено вновь и представляет монументальные и красивые фасады. Попадаются роскошные магазины, и на вывесках выхваляются иностранные товары, так что пристрастие ко всему иностранному свойственно, очевидно, не одним русским. На многих перекрестках построены весьма изящные колонки, где под стеклами помещены метеорологические инструменты и ежедневно три раза сменяемые синоптические карты с предсказаниями погоды. Говорят, колонки эти появились в Берлине весьма недавно и заведены обществом «Урания»; они привлекают множество любопытных.
Зверей в Зоологическом саду не особенно много, но есть несколько интересных, например, огромный гиппопотам, вечно купающийся в особом, довольно глубоком бассейне, два моржа, несколько львов, пантер и пр. Впрочем, публику занимают тут, кажется, не столько звери, сколько ресторан, кстати сказать, весьма приличный. Здесь оригинальны тарелки и вообще вся посуда, украшенная львиными и тигровыми головками, свирепо взирающими на сидящих за столом. В саду поочередно играют два оркестра музыки: гусарский и железнодорожного полка. Большое украшение сада — превосходные цветы.