Вот так примерно.
Да, нелегко было летать и учиться. Время пришлось кроить по минутам. С учебниками почти никогда не расставался, только что разве в самолет не брал, да и то потому, что нельзя. Не только книги, но и перочинный нож и зажигалка оставались у техника на земле. За этим строго следили. Вроде мелочь! А представьте себе, что выпал в полете из кармана портсигар и заклинил ручку управления. Остальное сами додумайте.
Постепенно Мосолов нащупал тот ритм, который позволял более или менее безболезненно сочетать работу с учебой. Конечно, ритм этот был достаточно напряженным, но, как шутил Георгий, «на одно деление ниже критического».
Вот и до защиты дипломного проекта дело дошло. Тему Георгий выбрал по вкусу — конструирование самолета, способного развить огромную скорость, значительно большую звуковой. Дипломант предусмотрел все: и сложность управления крылатой машиной на таких скоростях, и обжигающее дыхание теплового барьера, и другие особенности сверхзвукового полета. Многие его решения были смелыми, оригинальными. Особое внимание членов комиссии привлекло то, что каждое теоретическое положение подкреплялось выводами из личной практики, из опыта друзей-испытателей.
Государственная комиссия единодушно определила: «Отлично!»
И опять все силы — испытательному аэродрому. Теперь работа обрела новый смысл, давала стимул к поискам и находкам в каждом полете, даже в так называемом рядовом.
Безвозвратно ушло время, когда обороты двигателя летчик определял по вибрации масла в стакане. Теперь самолеты оборудованы точнейшими и сложнейшими приборами, без которых немыслимо летать на громадных скоростях и высотах в любую погоду, в любое время суток.
Все новые и новые рубежи преодолевает авиация, и все более сложным и совершенным становится оборудование самолетов. В заводских цехах еще только собирают опытную машину, а многие летчики уже испытывают в воздухе новые приборы, радио- и электрооборудование, средства спасения экипажа — словом, все то, без чего новая машина не будет надежной и… новой.
Опытный самолет впервые поднимает в небо один летчик или экипаж. Это событие! Но оно никогда не произошло бы без «рядовой» работы. «Рядовой» — в кавычках. Работы — с большой буквы.
Поединок с Ирвином
Новый самолет нравился всем, хотя каждому по-своему. Пока еще он был на земле, рядом всегда было многолюдно. Понятно, что посторонних здесь не было, а свои наблюдали за рождением машины от самого начала до самого конца. Так что знакомство было вполне солидным. Но никто и упускал случая еще раз взглянуть на последнее детище конструкторского бюро, на его непривычные для глаза строгие формы. Вытянутый фюзеляж; острый, как игла, носовой конус; крошечные треугольные крылья — все это придавало самолету сходство с ракетой в походном положении — одной из тех, что можно увидеть на Красной площади во время парада.
Испытывал ее Георгий Мосолов. Машина была удачной, послушно вела себя в воздухе. Скоро она прошла все рубежи, взятые ее предшественницами, а предела ее возможностям еще не было видно.
Сколько работы было у летчика с этой машиной! Он уводил ее в ночь, топил в бездонной голубизне, прогонял сквозь вату облаков, заставлял повиноваться каждому своему желанию. Он доказал, что расчетные аэродинамические характеристики самолета не раскрывают всего того, что скрыто в его могучем организме. Он покладист, не капризен, отзывчив. Одним словом, хорош во всех отношениях. С таким дружить можно, полюбить его тоже можно. Но сантименты не в моде у испытателей, да и инженеры конструкторского бюро ждут от них не восторженных вздохов, а цифр и фактов.
И тогда впервые появилась у Георгия дерзкая мысль: посягнуть на… Впрочем, это было пока только задумкой и о ней, кроме Георгия, еще никто не знал, хотя, как потом выяснилось, думали об этом многие. А Георгий продолжал «гонять площадки», испытывать самолет на перегрузки, на высотность. С каждым полетом крепло убеждение в реальности замысла, в огромных возможностях нового истребителя.
— Да, на таком можно далеко шагнуть. Настоящий снаряд с крыльями, — говорил Георгий друзьям.
Наконец, когда мысль окончательно созрела, решил поделиться ею с Седовым.
Григорий Александрович встретил, как всегда, радушно. Но сразу понял: пришел Мосолов не в гости, его что-то волнует. Откровенно говоря, знал и что именно. Но виду не показал.
Закурили. Несколько глубоких затяжек, несколько минут молчания. Они помогают сосредоточиться.