Сигизмунд, отвечая на приветствия, уселся в кресло, поместив рядом с собой кардинала Бранду.
Весело оглядев присутствующих, Сигизмунд начал:
- Ну, господа, за дело! Вы, паны-католики, так же как и до сих пор, сражайтесь и помните: ваши должники будут - мы и святейший престол. Вы же, господа паны, что присоединились к чаше в злую минуту поражения, носите эту личину усердно, пока вам не будет дан знак водрузить снова святой крест. И тогда за вашу верную службу закреплю навеки за вами те церковные земли, что вы успели занять, а святейший престол в лице его преосвященства кардинала Бранды отпустит вам совершённый вами тяжкий грех... Вы ждали нашего и святейшего престола слова - вы его имеете. Идите, господа, и пусть каждый исполнит свой долг.
Но тут поднялся кардинал и, картинно откинув свою пурпурную мантию и выставив вперед ногу в фиолетовом чулке, произнес:
- Да позволит ваше величество сказать мне благородным панам несколько напутственных слов как представителю святейшего отца Мартина Пятого.
Сигизмунд с любопытством обернулся:
- Извольте, ваше преосвященство. Буду рад услышать вашу речь!
- Дети мои! Буду говорить с вами совершенно откровенно. До сих пор святой отец не имел основания быть довольным вашим усердием: за три года войны - ни одной победы. Ни одной победы! - повторил кардинал с ударением. - Плохо, дети мои, очень плохо и позорно! Святой престол призывает вас одним ударом покончить с дьявольской ересью, подрывающей основы вашей и святой церкви власти...
Как только кардинал закончил, император поспешил добавить:
- Его высокопреосвященство выразил мои собственные мысли. Повелеваем тебе, пан Ченек, - возвысил свой жиденький тенорок Сигизмунд. - собрать всех прибывших сюда панов и обсудить сообща план своих действий против еретиков. После вечерни доложишь план нам и одновременно его преосвященству, как легату его святейшества.
Император поднялся и в сопровождении кардинала, раздававшего направо и налево благословения панам, медленно выплыл из библиотеки. Тайная встреча императора и кардинала Бранды с представителями чешского панства окончилась.
Дома кардинала встретил клирик и почтительно доложил:
- Там ваше преосвященство ожидает какой-то монах-доминиканец. Говорит, что прибыл из Рима через Чехию и имеет к вам дело.
- Монах из Рима? Наверно, от кардинала Юлиана Чезарини! Он ведь мне писал, что посылает ученого монаха. Интересно! Зови его, сын мой.
Не сняв своего парадного кардинальского платья, кардинал уселся в кресло. Через минуту дверь растворилась, и клирик впустил в кабинет молодого человека, невысокого, худощавого, гладко выбритого, в коричневой рясе доминиканца. Вошедший остановился у входа и смиренно склонил голову, сложив руки на животе.
- Подойдите сюда, сын мой, - любезно, но важно поманил монаха кардинал.
Монах подошел под благословение; не говоря ни слова, вручил кардиналу пакет и снова застыл в прежней позе. Бранда вскрыл конверт и быстро пробежал глазами письмо.
- Итак, вы - брат ордена доминиканцев Леонард, бакалавр богословия?
Монах скромно склонил голову:
- Да, ваше преосвященство.
- Превосходно. Его преосвященство кардинал Юлиан Чезарини пишет мне очень похвальные о вас, сын мой, отзывы и говорит, что главное он передает мне устно через вас. Что сказал его преосвященство?
Монах, не меняя позы, отвечал на хорошей латыни коротко, но отчетливо:
- Его преосвященство очень интересуется успехами вашего преосвященства, позицией императора, планом предстоящего крестового похода, а главное-отношениями императора с панами-чашниками и планом войны панов-католиков и панов-чашников против чешской ереси.
Кардинал с удовольствием выслушал молодого представителя римской курии. Он ему положительно нравился: сдержан, спокоен, умен и скромен. Серьезное, спокойное лицо, но в то же время очень решительное.
- Откуда родом, брат Леонард?
- Родом я из Дрездена, но жил в Чехии, в Польше, в Гейдельберге. Приходилось бывать и в Риме.
- Вы немец?
- Да, ваше высокопреосвященство.
- Но что делал брат в Чехии?
- Я учился в Каролинуме, там же достиг степени бакалавра ин артибус. После же Кутногорского декрета пришлось оставить Прагу и перебраться в Гейдельбергский университет, где я и удостоился степени бакалавра богословия.
- Как поживает мой друг кардинал Юлиан?
- Как всегда, его преосвященство с великим усердием трудится к вящей славе святой католической церкви и святейшего престола. Незадолго перед моим отъездом из Рима у его преосвященства было глубокое душевное беспокойство.
- Да? Но что же случилось?
- Орфей, которого ваше преосвященство хорошо знает, захворал желудком, но, благодарение богу, скоро выздоровел и вновь стал игрив и весел. И в день моего последнего посещения дома его преосвященства он радостно приветствовал меня громким лаем и даже совершенно нормально помахивал хвостом. Но эта неприятность сторицей окупилась большой радостью для сердца его преосвященства - Клеопатра подарила его преосвященству шесть изумительных котят ангорской породы...
- Да что вы говорите! Шесть ангорских котят? Изумительно! Но вы, вероятно, часто бывали у кардинала, раз так хорошо и до мелочей знакомы с его жизнью?
Монах скромно потупился:
- Его преосвященство имел ко мне отеческое расположение, коего я не заслужил, и действительно мне приходилось нередко проводить целые дни в доме его преосвященства.
- Вполне ли благополучно вы совершили столь небезопасное путешествие?
- Из Рима через Ломбардию, Тироль, Австрию я с сопровождающим меня клириком братом Санктусом проехал совершенно благополучно. Не могу сказать того же о Чехии: оставив своего спутника в Будеёвицах, я направился в замок Пржибенице, где намеревался встретиться с господином Рожмберком, но там меня поджидало великое испытание: надо мной стряслось такое несчастье, что только великая милость божия и благословение святейшего отца сохранили мне жизнь.
- О! Это интересно! В какую же беду вы угодили?
- Не застав там господина Рожмберка, я остановился у тамошнего бургграфа фон Кунца, но на следующее утро на замок напали проклятые табориты и внезапным штурмом взяли его. Никакими словами невозможно описать, что там происходило! Сам бургграф, епископ Герман и почти все защитники замка были перебиты. Меня тоже было захватили еретики, но поистине чудом мне удалось ускользнуть и спрятаться, а затем, когда все успокоилось, переодевшись в платье убитого таборита, я незаметно оставил замок при содействии преданного нам слуги покойного господина фон Кунца. Благодаря совершенному знанию чешского языка я благополучно достиг Нюрнберга и даже сохранил самое ценное, что у меня было, - письмо его высокопреосвященства, спрятанное так искусно, что даже самый тщательный обыск не обнаружил его. Другое же письмо попало в руки еретиков.
Кардинал с интересом слушал рассказ монаха и только иногда покачивал своей большой головой.
- Оказывается, вы, дорогой брат, обладаете недюжинным самообладанием в минуту опасности и редкой находчивостью. Ведь если бы вы попались в руки таборитам...
- ...я, конечно, не имел бы чести и счастья беседовать с вашим преосвященством.
- А что вы собираетесь делать дальше?
- После того как я выполню приказ его преосвященства и хорошо усвою план предстоящего крестового похода и другие связанные с ним вопросы, я попрошу указаний для дальнейших действий у вашего высокопреосвященства.
Кардинал был польщен.
- Завтра я уезжаю в Австрию и не хочу, чтобы о вас здесь слишком многие знали, особенно император - он не любит присутствия посланцев из Рима. Так что вам я тоже не советую здесь засиживаться. Сегодня вечером вы получите подробный план будущего крестового похода от одного из рыцарей наместника императора, герцога Бранденбургского Фридриха Гогенцоллерна. А что касается плана действий чешских панов - сейчас ко мне должен явиться пан Ченек Вартемберкский. Из его доклада вам все станет ясным.