- С новосельем, уважаемые паны! Здесь вы будете в интересном обществе, можете даже устраивать гуситские проповеди. Святой Франциск Ассизский читал проповеди птичкам, а вы, бакалавр Штепан, - крысам.
Дверь глухо захлопнулась, и узники оказались в полнейшей темноте.
- Пан Вилем не ошибся? Не перепутали ли, случайно, подвалы? - В голосе Штепана прозвучал горький юмор.
- Клянусь святым Вацлавом, подвал тот самый! Погодите!
Звеня кандалами, пан Вилем подошел к стене и стал ее ощупывать.
- Так... Тут крюк, а дальше выступ, другой... кирпичная кладка... Все как надо.
Пан Вилем стал на колени и начал, позвякивая цепями, разрывать толстый слой мусора на полу.
- Вот оно, слава создателю! Следующей ночью мы будем на свободе.
- А цепи?
- Цепи? Пустяки! В любой деревушке найдется кузнец. Меня здешние мужики уважают.
Утром до слуха узников донесся глухой удар, другой, третий.
- Пушки! - не то радостным, не то встревоженным тоном определил пан Вилем.
- Пожалуй, пан Вилем, следует привести свой замысел в исполнение, а то как бы в наказание за беспечность нам не укоротили на скорую руку рост на голову.
Пан Вилем уже позвякивал цепями около кольца в железной плите. Встревоженные крысы с резким писком сновали около пана Вилема. Штепан подошел поближе, и они вместе взялись за кольцо. Напряглись, понатужились, но плита осталась лежать без малейшего намека на движение.
- Давайте еще раз... Ну, дружно! - прохрипел пан Вилем, напрягая вместе со Штепаном все свои силы. Плита чуть-чуть стала подаваться.
- Возьмите кирпич и, как только я приподыму, подложите. Ну, еще р-раз!.. Так. Подложили? Хорошо.
Немного передохнув после непривычной работы, оба узника вновь взялись за край железной плиты. Воздух еще раз дрогнул от пушечного удара.
- Как будто начинается бой. Интересно, заделали они без меня щель в северном углу стены? - вспомнил пан Вилем. - Ну, возьмемся еще разок!
Еще одно усилие - и плита медленно поднялась. Снизу дохнуло холодом и сыростью. Под ногами узников чернело отверстие.
- Эх, жаль, цепи мешают! Ну, будем спускаться!
Пан Вилем спустился в отверстие.
- Лестница здесь. Спускайтесь осторожнее, чтобы не свалиться, - глухо донесся снизу голос Вилема.
Штепан полез в люк. Железная лесенка была не особенно длинная - локтей десять. Скоро Штепан коснулся ногой твердой почвы и почувствовал, как звякнули кандалы. Тут же рука пана Вилема ухватила его за локоть. Так, взявшись за руки, они пошли в полной темноте по коридору. Они слышали, как по кирпичному полу пробегали крысы - постоянные обитатели всех заброшенных подземелий.
Идти пришлось довольно долго. Штепану стало казаться, что у него шумит в ушах.
- Пан Вилем, мне кажется, у меня в голове какой-то шум, похожий на шум воды.
- Это не в голове, пан Штепан, а на самом деле. Над нами - вода. В этом месте ход проходит под речкой, что впадает в замковый ров... Постойте минуточку.
Пан Вилем стал в темноте что-то искать на стене. То там, то сям слышался лязг его цепей.
- Ага, вот оно! Теперь мы можем не беспокоиться, что за нами будет погоня.
- Не беспокоиться? А я думаю, как раз наоборот: с кандалами на ногах особенно далеко не уйдешь. И если только они нас уже хватились - мы пропали.
- Пропали? Как бы не так! - уверенно и насмешливо послышался из темноты голос пана Вилема. - Дайте-ка сюда руку. Что вы нащупали?
- Да словно какой-то кусок веревки...
- Правильно. Это и есть моток веревки. Мы будем теперь, двигаясь вперед, его разматывать. А как выйдем наружу, вы увидите, что это за моток.
Пан Вилем сказал правду. Скоро они подошли к концу хода. Нащупали лестницу. Уперлись головой в железный люк. На этот раз плита поднялась легче и быстрее. В глаза ударил дневной свет.
- Чтобы вам было понятно, в чем дело, я сейчас объясню. Под речкой в ее дне устроены трубы с закрытыми заслонками. Когда я потяну за эту веревку - заслонки отодвинутся, вода из речки устремится в трубы и в несколько минут затопит подземный ход. Это один чешский мастер сделал для деда покойного пана Крка. Теперь таких мастеров нет.
В воздухе пронесся гул пушечного залпа. Затем до ушей Штепана и Вилема донесся странный, все нарастающий гул, напоминающий рев какого-то исполинского животного.
- Штурм, - лаконично сказал Штепан. - Наши идут на стены.
- Тогда пора топить ход... Беремся вместе за веревку. Потянули!.. Так. Еще раз... Готово. Слышите?
Снизу послышался глухой шум льющейся воды.
- Идем до первой деревушки - собьем кандалы.
- Лучше, пан Вилем, прямо к нашим.
Оба, взявшись под руки и придерживая ножные кандалы, вышли из развалин охотничьего домика, в которых оканчивался подземный ход, и двинулись лесом по направлению доносившихся пушечных выстрелов.
В большом рыцарском зале замка собрались рыцари и священники. Все были в полном вооружении и доспехах, даже у священников из-под сутан выглядывали кольчуги и латы. Издалека донесся протяжный звук фанфар. Пан Сезима поспешил на сторожевую башенку. За крепостной стеной вся местность чернела от множества людей, лошадей и повозок, приближающихся к замковой стене. От невысокого холма по ту сторону поросшего деревьями рва ехали трое всадников, из которых один трубил в фанфары.
"Парламентеры", - решил пан Сезима и направился к воротам.
В замке отец Гильденбрант с нетерпением ожидал возвращения пана Сезимы с результатами переговоров. Пан Сезима вернулся хмурый. Отец Гильденбрант, не вставая с кресла, поманил его к себе:
- Что еретики предлагают и чего требуют?
Пан Сезима криво усмехнулся:
- Обещают жизнь всему гарнизону и обитателям замка при условии - выдать им живыми и здоровыми бакалавра Штепана Скалу и пана Вилема Новака, а также, - здесь пан Сезима нагнулся к самому уху инквизитора, - вас, ваше преподобие, и всех остальных попов, причем нам предлагается на выбор: или живыми, или только одни головы - они сказали, что ваши головы их вполне удовлетворят. Что прикажет ваше преподобие ответить?
- Тот не католик, а пес, проклятый во веки веков, кто посмеет даже думать о сдаче!
Пан Сезима оскорбленно выпрямился и гордо закрутил длинный ус:
- Никто и не думает о сдаче. Я вам лишь дословно передал их условие.
Шимон краем уха уловил суть этого разговора. В раздумье он вышел из зала и разыскал Генриха. Тот сидел в столовой пана Крка и, откинувшись в кресле, ковырял в зубах соломинкой, мурлыча про себя какую-то меланхолическую швабскую песенку.
- Генрих, дружок, мы с тобой, кажется, попали в крысоловку!
Генрих лениво обернулся к Шимону и, положив ногу на подлокотник кресла, небрежно процедил:
- Я примерно о том же думаю.
- Слушай, друг сердечный, не будем дурнями. Пока есть время, надо удирать.
- Вопрос только: как и когда?
- Вот то-то и дело: как и когда?.. Постой, я, кажется, знаю одно место. Этот дуралей пан Сезима Коцовский не знает, что на северной стороне недалеко от башни есть в стене старый пролом, поросший кустами. Он так и не удосужился его починить.
- Тогда не надо терять время. Седлай двух коней, собирай все, что можно, да неплохо было бы захватить с собой сундучок - знаешь, что стоит в головах кровати отца Гильденбранта.
- Отчего ж не взять, его преподобию на том свете золото не нужно... Иди и готовь все, а я пойду и узнаю, что делают наши господа. Впрочем, иди сюда. Перед тем как мы уйдем, надо моего кузена и пана управляющего того... понимаешь? Тюк - и готово.
Генрих, обернувшись в дверях, понимающе подмигнул Шимону:
- Давно пора, зря их держали столько времени.
В эту минуту ударила замковая пушка, неистово зазвонил колокол, тревожной дрожью залились барабаны. Из главного замкового хода опрометью выбежали братья Сезима и Гынек Коцовские, а за ними другие паны и поспешно стали взбираться на стену. Оттуда было видно, как из выстроившегося напротив замка возового укрепления беглым огнем загремели пушечные выстрелы и возы исчезли за густыми облаками дыма. Ядра гауфниц с оглушающим треском ударили в крепостные ворота, в зубцы стен, а некоторые даже залетели в главное здание замка. От ударов ядер разлетались куски дерева, камни, с грохотом падала штукатурка и замок трясся, как при землетрясении. Бой развернулся по всему фронту крепостной стены.