- - -
Мои отношения с Эммой Уотсон начинались не очень хорошо. Во-первых, это мой холодный отпор на первом прослушивании "Поттера", когда я выплеснул на девятилетнюю девчонку с вьющимися волосами всю свою усталость от мира на съемочной площадке. Ее можно было простить за то, что она не захотела иметь со мной ничего общего.
Стало еще хуже.
В первые годы между Гриффиндором и Слизерином существовало определенное разделение. Две клики, которые держались на расстоянии друг от друга, в основном потому, что мы не проводили так много времени, работая вместе. Дэниел, Эмма и Руперт были одной группой. Джейми, Джош и я были другой. Мы ни в коем случае не были недружелюбны друг к другу, но мы просто как-то отличались. Основная троица была чиста и непорочна. А мы - нет. Основная тройка была из хорошо образованных семей. Конечно, у меня вряд ли была тяжелая жизнь, но в нашем воспитании была определенная разница. Полагаю, мы считали себя немного круче. Свободное время мы проводили вместе, слушая рэп - Wu-Tang, Biggie, 2Pac, - поэтому, когда до нас с Джошем дошли слухи о том, что девятилетняя Эмма устроила в своей гримерке небольшое танцевальное шоу и хочет представить его нам за обедом, мы предсказуемо отнеслись к этому с пренебрежением. Идти на танцевальное шоу из-за споров о том, какой стиль рэпа лучше, Восточное побережье или Западное? Слабо, братан.
Мы хихикали во время выступления Эммы, и хихиканье становилось все громче, когда она танцевала. Мы просто вели себя как дерьмовые мальчишки, в основном от неловкости и потому, что считали, что подшучивать над ней - это круто, но Эмма была заметно расстроена нашей необдуманной реакцией. Я чувствовал себя немного мудаком, и вполне обоснованно. Однако в конце концов одна из парикмахеров и визажистов объяснила мне, что к чему. Она очень расстроена, - сказала она. Вам не следовало смеяться над ней. Вам нужно извиниться".
Я извинился, и Эмма приняла мои извинения. Все пошли дальше. Это был просто глупый, подростковый акт безрассудства, такие вещи случаются каждый день. Так почему же этот момент засел в моей памяти? Почему мне так больно его вспоминать?
Думаю, ответ заключается в том, что с годами я стал понимать, что из всех нас Эмме пришлось иметь дело с наибольшим количеством проблем, с самой сложной ситуацией, которую нужно было преодолеть, причем с самого раннего возраста. Она стала одной из самых известных женщин в мире - и, на мой взгляд, одной из самых впечатляющих, - но постороннему человеку легко увидеть только знаменитость и не задумываться о проблемах, которые с ней связаны. В самом начале Эмме было не тринадцать, как мне, и не одиннадцать, как Дэниелу. Ей было девять. Это большая разница. Она никогда раньше не была на съемочной площадке, и из всех исполнителей главных детских ролей она была единственной девочкой. Ее окружал "мальчишеский юмор" - глупые розыгрыши и подростковая неуклюжесть, - и хотя она более чем справлялась со своими обязанностями и даже могла быть нахальнее всех нас вместе взятых, это было нелегко. И давление, которое она испытывала, выходило за рамки простого общения с глупыми мальчишками. Эмме не дали нормального детства. С ней во многом обращались как со взрослой с самого дня ее рождения. Это явление, которое, как мне кажется, может быть более сложным для девочек, чем для мальчиков. Их несправедливо сексуализируют в СМИ и за их пределами. Их оценивают по внешности, и любой намек на напористость поднимает бровь, чего не произошло бы, если бы это исходило от парня. Интересно, что было бы, если бы кто-то обладал способностью заглядывать в будущее и рассказывать девятилетней Эмме, что ее ждет. Что эта штука, на которую она подписалась, будет с ней до конца ее жизни. Что она никогда не сможет от этого избавиться. Что ее будут преследовать вечно. Она бы все равно сделала это? Может быть. Но, возможно, и нет.
Поэтому последнее, что ей было нужно в обстановке, которая должна была быть - и обычно была - безопасной, дружеской и семейной, - это чтобы мы с Джошем смеялись над ее танцем. Вот почему мне стыдно вспоминать о нашем поведении. И именно поэтому я рад, что наша дружба не разбилась о камни из-за моей бесчувственности, а стала чем-то более глубоким. Это стало точкой опоры для обеих наших жизней.
- - -
Я всегда тайно любил Эмму, хотя, возможно, не так, как хотелось бы людям. Это не значит, что между нами никогда не было искры. Определенно была, только в разное время. В поздних фильмах о Поттере за прически отвечала женщина по имени Лиза Томблин. Я знал ее с семи лет, когда мы вместе работали над "Анной и королем", и именно она впервые сказала мне, что Эмма влюбилась в меня. Ей было двенадцать, мне - пятнадцать. У меня была девушка, и в любом случае я был запрограммирован не обращать внимания на любые разговоры о подобных вещах. Я смеялся над этим. На самом деле, я не думаю, что действительно поверил ей.