Поэтому я вспоминаю это доброе слово оригинального Дамблдора с теплотой, но также принимаю его с щепоткой соли. Многое из того, что я демонстрировал в тех ранних фильмах, было самоуверенностью ребенка, которому было комфортно перед камерой. Комплимент был приятен, но я не забывал о перспективе.
- - -
Я имел гораздо больше общего с нашим вторым Дамблдором, чем с первым. Ричард Харрис и Майкл Гэмбон были очень разными персонажами в реальной жизни. Ричард Харрис во многом напоминал мне моего дедушку. В нем была теплая, спокойная мудрость, так хорошо подходящая для той роли, которую он играл. Майкл Гэмбон был больше похож на шоумена. Он мог играть старого волшебника, но в душе он был очень молодым парнем. Он был самокритичен, но находился в таком возрасте и возрасте, что мог сказать почти все, что угодно, и остаться безнаказанным, каким бы возмутительным это ни было. Он любил смешные истории и шутки, и я думаю, что это проявилось в его интерпретации персонажа. На мой взгляд, он сыграл невероятно впечатляюще, особенно в "Принце-полукровке".
А главное, с ним было очень весело. Одним из кардинальных правил во время съемок было то, что вам никогда не разрешалось самостоятельно добираться на работу. Думаю, на это были страховые причины, но гораздо важнее то, что люди, ответственные за производство, знали, что половина актеров опоздает, если у них не будет водителя, сидящего у входной двери в шесть тридцать утра и готового отвезти их на работу. А это совсем не то, что нужно, когда вы пытаетесь загнать на съемочную площадку тридцать человек одновременно. Однако из каждого правила есть исключение, и в данном случае им стал Майкл Гэмбон. Он был автолюбителем - в свое время у него была новенькая Audi R8, а позже - Ferrari. Он приезжал на работу на машине и парковал ее прямо у двери 5, что было самым неудобным местом для ее размещения. Я красила волосы и слышала за дверью шум мотора. Можете не сомневаться, я вставал с сиденья и бежал на улицу, чтобы проверить машину Гэмбона с головой, полной перекиси и серебряной фольги. Он разрешал нам, детям, сидеть в ней, и, хотя я уверен, что он нарушал всевозможные правила, кто бы стал с ним спорить? Ведь он же Дамблдор, в конце концов.
Гэмбон любил прикидываться дурачком. Он часто притворялся растерянным - "Какую сцену мы делаем, дорогая? Где мы находимся? Какой персонаж я играю?" - но я уверен, что он в основном накручивал людей. Бывали случаи, когда он не до конца понимал свои реплики - однажды ему пришлось держать их на массивных досках за камерой, что заставило меня почувствовать себя немного лучше из-за того, что я сам иногда дрожал в этом отношении. Но это не значит, что его не воспринимали всерьез. Он относился, и особенно я, когда пришло время снимать, возможно, самую значительную и запоминающуюся сцену Драко: на вершине башни, пораженной молнией, в "Принце-полукровке". В этом фильме было довольно много сцен с Драко и только взрослыми, и эта была самой большой из них. Драко держит Дамблдора на мушке и набирается смелости, чтобы выполнить приказ Волдеморта убить директора.
Я не особо нервничал перед съемками этой сцены. Я был взволнован. Но я знал, что это мой момент. Я привык приходить на репетиции вместе с другими ребятами, но меня никогда раньше не приглашали репетировать в одиночку. Для этой сцены все изменилось, и я наслаждался этим. Так много моих предыдущих указаний сводилось к: "Сядь в угол и выгляди разъяренным!" или "Смотри на теннисный мяч и представляй, что это дракон!". Наконец-то я почувствовал, что у меня есть такой важный момент в фильме, что я могу по-настоящему выложиться. Поэтому я хорошо отрепетировал его и знал свои реплики наперед.
Наступил знаменательный день. По какой-то причине, несмотря на всю мою подготовку, я постоянно спотыкался на одной строчке. Странное дело, но когда вы спускаетесь в эту кроличью нору, выбраться обратно очень сложно. Маленький голосок начинает ворчать в голове. "Ты знаешь эти строки. Ты не спал всю ночь, декламируя их. Почему ты не можешь сделать это правильно? И как только этот голос начинает ворчать, уже нет пути назад - это похоже на трупоедство на съемочной площадке. Мы сделали три или четыре дубля, а может, и больше, и каждый раз я все портил. Объявили перерыв, и Гэмбон достал из бороды сигарету. Нас с ним часто можно было встретить за сценой, на которой располагалась Астрономическая башня, "подышать свежим воздухом", как мы это называли. Там были и маляры, и штукатуры, и чипсы, и искры, и среди них - мы с Дамблдором за хитрой сигаретой. "Глоток свежего воздуха, старина?" - предложил он.