Уловил ли я в его поведении легкую укоризну, легкую сдержанность? Наверное, да, но мне не терпелось узнать, в чем дело, поэтому я не обратил на это внимания.
По внешнему виду и не скажешь, что в прошлом здание было банком. Здесь не было ни счетных столов в стиле Гринготтса, ни тяжелых бухгалтерских книг, ни пыльных клерков. Все было элегантно и современно. Но была большая старая круглая дверь с банковским сводом, которая вела в офис, где проводились особо важные встречи. Я почувствовал легкое покалывание, когда мой менеджер повел меня к ней. Мы были в хранилище! Отлично! Это должно быть хорошей новостью!
Мы переступили порог кабинета. Моя кровь превратилась в лед.
Это была не очень большая комната. Достаточно для одного стола для совещаний, меня и еще семи человек, которые молча сидели в кругу и ждали. Джейд была там, сидела рядом с двумя моими агентами. Моим адвокатом. Оба моих менеджера. И один большой, лысый, страшный незнакомец.
Никто не говорил. Они смотрели на меня. Я сразу понял, что меня привели сюда под ложным предлогом. Я знал, что это не имеет никакого отношения к какой-то впечатляющей, определяющей карьеру актерской работе. Что именно они хотели от меня, я не знал. Но выражение их глаз и энергия в комнате говорили мне, что ничего хорошего. Я слышал о вмешательстве, когда друзья и родственники собираются вместе, чтобы сообщить человеку, что у него серьезные, угрожающие жизни проблемы. Но у меня не было серьезных проблем. А были ли? Этого не могло быть.
Может быть?
Я рухнул на пол, как мокрое полотенце. Казалось, что комната вращается. Я трясла головой и бормотала про себя: "Я не могу этого сделать. Я не могу..." Никто не говорил. Они просто продолжали смотреть на меня мрачным, серьезным взглядом. Я, пошатываясь, вышел из комнаты, пульс бился. Они отпустили меня. Я вышел на улицу, чтобы попытаться успокоить себя сигаретой, сопровождаемый большим лысым незнакомцем, но спокойствие не было той эмоцией, на которую я был способен в тот момент. Внутри меня горело сокрушительное, неумолимое чувство предательства и нарушения. Все в моей профессиональной жизни и - что еще хуже - самый близкий мне человек вступили в сговор, чтобы привести меня сюда. А я этого совершенно не ожидала. Я был зол. Я устал. По правде говоря, у меня было сильное похмелье. Я подумывал о том, чтобы просто сбежать. Но почему-то не стал этого делать. Я вернулся в здание и вошел в дверь хранилища . Все по-прежнему были там. Все так же смотрели на меня, холодно и яростно. Я сел, не желая - не в силах - встретиться с кем-либо взглядом. И тут большой лысый парень, единственный человек в комнате, которого я не узнала, взял на себя ответственность.
Он был профессиональным интервентом. К нему обращаются, когда хотят быть уверенными в исходе вмешательства. Моя управляющая компания заплатила за то, чтобы он руководил процессом. Такие услуги стоят недешево, и он хорошо знал свое дело. Не было ничего, чего бы он не видел. Не было ни одной моей реакции, которую бы он не предсказал. Он объяснил, что сейчас, как он знает, я испытываю гнев, но в какой-то момент я смогу простить людей в этой комнате за то, что они сделали. Я сказал ему, чтобы он отвалил с моими глазами. Прощение казалось мне маловероятным. Я был измотан. Меня крутило. Я был в подвешенном состоянии. Накануне вечером я был в "Барни" и открыто и честно разговаривал со своими знакомыми. Теперь же меня окружали так называемые друзья, которые лгали мне, которые обманом заставили меня думать, что у меня есть новая работа, чтобы заманить меня сюда. Они были развратниками. Я не могла понять, почему, если они так переживали, они не могли просто прийти ко мне домой и поговорить со мной обычным образом? Простить? К черту. Я был очень далек от прощения.
Каждый в комнате написал мне письмо. Они зачитывали их одно за другим. Письма, как правило, были довольно краткими. Большинство из них я, похоже, вычеркнул из своей памяти. Я слушал Джейд и других, как они рассказывали мне о том, что их беспокоит мое поведение, что я пью и злоупотребляю наркотиками. Я был не в том состоянии, чтобы слушать их. Насколько мне было известно, мои пороки не превышали нескольких пива в день, виски и, возможно, пары сигарет. Я не просыпался с пустой бутылкой водки в руке, окруженный лужей собственной рвоты. Я не прятался в притонах для наркоманов, не курил опиум, не был не в состоянии работать и не выходил из-под контроля. Когда Джейд заговорила, я, помню, подумал: неужели ты спровоцировала это только потому, что считаешь, что я не был идеальным парнем? Конечно же, это не так. На самом деле она узнала о вмешательстве всего за несколько часов до этого. Но мой гнев и разочарование заронили в мою голову мысли, которых там не должно было быть.