Его звали Грег Сайпс: актер, артист озвучивания и современный активист в защиту животных и планеты. Он жил в крошечной квартирке на набережной со своей собакой Вингманом. Он веган. Он не пьет и не курит. Это самый чистый и доброжелательный человек, которого я когда-либо встречал. Я подумал, что это может быть хорошим местом, чтобы остановиться на пару ночей. Пара ночей превратилась в пару месяцев, когда я спал на коврике для йоги на его полу, за окном иногда раздавались пугающие звуки ночной набережной, а Вингман каждое утро будил меня в шесть утра, облизывая лицо. Это время действительно перепрограммировало меня как личность.
Грег называл свои заплывы в океане перезагрузкой. Он учил меня, что любое решение всегда лучше принимать после перезагрузки. Поначалу я сопротивлялся, но через пару недель принял его философию. Мы перезагружаемся как минимум дважды в день, утром и вечером. Перед тем как бежать в океан, мы воздевали руки к небу, произносили короткую молитву и делали три очень глубоких вдоха, а затем бежали в океан, повизгивая, как дети, которыми мы в душе являемся. Грег также научил меня, что, выходя из воды, нужно поднять руки к небу и сказать "спасибо", чтобы выразить благодарность за все, что у вас есть в жизни. Грег рассказал мне, что Эйнштейн явился ему во сне и сказал, что хождение задом наперед по пляжу создает новые нейронные пути. Поэтому мы всегда ходили задом наперед по пляжу, не отрывая глаз от океана и подбирая по пути кусочки замусоренного пластика. "Старайся оставлять окружающую среду лучше, чем ты ее нашел", - сказал он мне.
Грег также любил разговаривать с чайками. Сначала мне это показалось смешным. Очень дружелюбным, высоким голосом он говорил им: "Вы такие красивые! Вы отлично справляетесь! Сначала я не присоединилась к нему и, честно говоря, подумала, что он немного сумасшедший. Затем он рассказал мне свою теорию о том, что чайки - самые умные птицы в мире. Когда я спросил его, почему, он ответил: "Назовите другую птицу, которая проводит столько времени на пляже! Я не смог с этим поспорить и теперь выполняю все вышеперечисленные действия каждый день, когда бываю в Лос-Анджелесе.
Некоторые считают Грега немного сумасшедшим. У него длинные волосы в стиле хиппи, эксцентричная самодельная одежда, он всегда носит с собой Вингмана - которого называет своим гуру - и говорит медленно и невероятно спокойно, иногда произнося загадочные фразы. Но никто не проявлял ко мне столько безусловной доброты, щедрости и понимания. Никто не научил меня большему о себе и бесконечно показывает мне новые способы найти свет.
Грег утверждает, что он ничему меня не научил. Он был просто свидетелем.
- - -
После нескольких месяцев, проведенных с Грегом, я в возрасте тридцати одного года решила обзавестись собственной хижиной на Венис-Бич и начать жизнь заново. Я купила новую одежду - в основном из магазинов для экономных, в основном цветочную. Я спасла лабрадора по кличке Уиллоу. Я снова смог наслаждаться собой. Не Томом-знаменитостью с домом на холмах. Не Томом с оранжевым "Ламборджини". Другим Томом. Том, который мог предложить что-то хорошее. Я ходил на пляж каждый день. Я брал актерскую работу, которую хотел делать, а не поддавался давлению чужих мнений о том, чем я должен заниматься. Самое главное - я вернула себе контроль над принятием решений. Я не выходила на улицу ради того, чтобы выйти, или потому, что мне говорили другие люди. Жизнь стала лучше, чем когда-либо.
Поэтому, когда однажды, пару лет спустя, онемение вернулось, без предупреждения и без особого повода, это был шок. В этом не было ни смысла, ни причины. Я просто внезапно и неожиданно обнаружил, что мне практически невозможно найти причины, чтобы встать с постели. Если бы у меня не было Уиллоу, о которой нужно было заботиться, я бы, наверное, вообще не вылезала из-под одеяла. Некоторое время я терпел это чувство, говоря себе, что это пройдет, но потом смирился с тем, что этого просто не произойдет. Я решила, что должна предпринять что-то активное, чтобы больше не чувствовать - или не ощущать - себя так.
В первый раз я боролась с мыслью о реабилитации. Но это была уже не та я. Я стал принимать свою генетическую предрасположенность к таким переменам настроения, а не отказываться признавать их. Я отказалась от командования и с небольшой помощью друзей нашла место, где мне могли помочь. Могу честно сказать, что это было одно из самых трудных решений, которые мне когда-либо приходилось принимать. Но сам факт того, что я смог признаться себе, что мне нужна помощь, и я собирался что-то для этого сделать, стал важным моментом.
Я не одинок в своих переживаниях. Как все мы на каком-то этапе жизни испытываем физическое нездоровье, так и психическое тоже. В этом нет ничего постыдного. Это не признак слабости. И отчасти причиной моего решения написать эти страницы является надежда на то, что, поделившись своим опытом, я смогу помочь кому-то еще, кто испытывает трудности. В первой клинике я поняла, что помощь другим - это мощное оружие в борьбе с расстройствами настроения. Еще одно эффективное средство - говорить обо всех своих мыслях и эмоциях, а не только о пушистых. Мне показалось, что это легче сделать в американской культуре. Мы, британцы, более сдержанны и иногда воспринимаем разговоры о своих чувствах как поблажку. На самом деле, это очень важно. Так что вот. Я больше не стесняюсь поднять руки и сказать: Я не в порядке. По сей день я никогда не знаю, в каком виде проснусь. Бывает, что самые незначительные дела или решения - почистить зубы, повесить полотенце, выпить чай или кофе - переполняют меня. Иногда я нахожу, что лучший способ прожить день - это поставить перед собой крошечные, достижимые цели, которые помогут мне переключиться с одной минуты на другую. Если вы иногда чувствуете себя так же, вы не одиноки, и я призываю вас поговорить об этом с кем-нибудь. Легко греться на солнце, не так легко наслаждаться дождем. Но одно не может существовать без другого. Погода всегда меняется. Чувства грусти и счастья заслуживают равного времени на экране.
Это возвращает нас к концепции реабилитации и стигме, связанной с этим словом. Я ни в коем случае не хочу приукрасить идею терапии - это трудный первый шаг, который нужно сделать, - но я хочу, чтобы внес свою лепту в ее нормализацию. Думаю, мы все нуждаемся в ней в той или иной форме, так почему бы не быть нормальным открыто говорить о том, что мы чувствуем? 'Я счастлив, что мы выиграли'. 'Я злюсь, что судья не дал пенальти'. "Мне не терпится увидеть, кого они подпишут в следующий раз". Если мы с такой страстью говорим о футболе, например, то почему бы нам не делать то же самое с непроизносимыми вещами? Сегодня утром я не мог встать с постели, потому что все казалось слишком тяжелым". "Я не знаю, что мне делать со своей жизнью". "Я знаю, что меня любят, так почему же я чувствую себя таким одиноким? Вместо того чтобы рассматривать терапию как экстренное следствие излишества или болезни, мы должны начать видеть в ней то, чем она может быть: важнейшую возможность отдохнуть от голосов в голове, давления мира и ожиданий, которые мы возлагаем на себя. Это не обязательно тридцать дней в реабилитационном центре. Это может быть тридцать часов в течение целого года, когда вы говорите с кем-то о своих чувствах, или тридцать минут, когда вы ставите перед собой позитивные цели на день, или тридцать секунд, чтобы вздохнуть и напомнить себе, что вы здесь и сейчас. Если реабилитация - это не что иное, как время, посвященное заботе о себе, то как можно не потратить его с пользой?