Камбис в страхе отшатнулся. Потом схватил руку Кира и прижал к своей груди. Прошептал, расширив и так большие от рождения глаза:
-Отец. Не время тебе говорить о смерти. Царствуй ещё сто лет, а мы все будем счастливы, находиться под твоим началом. Ты поистине явля…
-Ладно, сын, - Кир поднял руку, останавливая сына. – Запомни одно. Когда боги призовут меня, ты встанешь на моё место. Прислушайся к моим советам и никогда не пренебрегай ими… И главное. Остерегайся своего брата, Бардию. Он мстительный человек и очень любит власть. Я не люблю его и стараюсь не допускать до себя, хотя он, так же как и ты, мой сын. Когда будешь царствовать, удали его в какую-нибудь дальнюю сатрапию и очень пристально наблюдай за ним, - Кир махнул рукой, обрывая разговор. - А теперь иди, отдыхай. Я устал и хочу побыть один.
Камбис встал и весь в недобром предчувствии, покинул царский шатёр.
Оставшись один, Кир почувствовал, что его зазнобило. Он поплотнее закутался в халат, но озноб не проходил. Угли, тлеющие в жаровне, расположенной в центре шатра, уже почти остыли и не давали достаточно тепла, чтобы нагреть огромное помещение. Кир поднялся и, рукой остановив метнувшихся следом двух «бессмертных», вышел наружу. Ночь уже перевалила за вторую половину, небо было усыпано звёздами, а по земле стлался лёгкий, едва различимый туман, принося с реки ночную прохладу. Недалеко от входа пылал большой костёр. Вокруг стояли воины сменной, ночной стражи, грели руки и негромко переговаривались. Кир для них оставался незамеченным, находясь в тени шатра. До царя долетали отдельные слова, и он прислушался к разговору. Его разобрало любопытство. Он уже и забыл когда слышал простую, без слов лести, речь.
-Как вы думаете, скоро в поход? – глухо спросил один, ни к кому конкретно не обращаясь.
-Об этом знают только боги, да наш повелитель, продлят боги его годы, – воин, на щеке которого в отсвете пламене алел большой рубец, по видимому оставленный остриём меча, протянул озябшие руки поближе к огню.
-Скорее бы домой, - присоединился к разговору третий и передёрнул плечами. То ли от холода, то ли от нахлынувших воспоминаний. – Устал я други… Десять лет уже в походах с царём царей. Мой отец пас коз в горах Персии и был доволен своей жизнью. А я, его сын, который год не могу вложить свой меч в ножны, завоёвывая для повелителя всё новые и новые земли. Всё время куда-то скачем, с кем-то бьёмся, раздвигаем пределы империи. Пора и о старости подумать. А у меня ни семьи, ни дома - ничего нет. Всё моё богатство на мне, да в седельных сумках моего коня.
-И не говори, Анвар, - поддержали его товарищи. – Охота увидеть родную Персиду. Иногда глаза закроешь, и встают стены родного города. И речка, что протекала по оврагу за городом… Так бы и побежал туда.
Кир почувствовал как от таких речей, им овладевает бешенство. Не думал он, что среди воинов могут идти такие разговоры. Царь уже хотел выйти из укрытия, но тут заметил, как к воинам подходит начальник стражи, и опять отступил в тень.
-Тише вы, разболтались тут, - воины испуганно замолчали. – Не вам решать, когда окончатся походы повелителя вселенной. Домой им захотелось… Удел воина воевать, а не стонать от усталости… Забыли, кем вы были и кем стали? Повелитель поднял вас над всеми, дал вам власть, а вы… Опять хотите в горы, пасти коз на радость мидийскому царю? Смотрите, услышит царь, будете тогда за такие речи корчиться на жертвенном столбе.
Самый молодой вздрогнул и в страхе покосился на царский шатёр. И тут, увидев царя, застыл с открытым ртом. Глаза его полезли из орбит, готовые лопнуть, ноги подкосились и он рухнул на колени. Остальные тоже увидели царя и попадали ниц. По бокам у Кира выросло двое «бессмертных» с обнажёнными мечами. Они ждали только приказа царя, чтобы по его сигналу ринуться вперёд и изрубить неугодных в куски. Болтуны понимали это и, валяясь в пыли у ног повелителя, уже мысленно расстались со своими жизнями, проклиная длинные языки. Самый молодой издал звук, похожий на всхлип.
Кир вышел из тени. Он был взбешён, и первым его желанием было отдать нерадивых в руки телохранителей. Но, успокоившись, Кир внезапно понял, что так думают не только эти трое, но и большинство в его войске. Они устали. Пятнадцать лет он в походах, ни днем, ни ночью не давая отдыху не только себе, но и всем кто его окружает. И вот настал тот момент, когда усталость от походов может перетянуть страх перед ним и его «бессмертными». Тогда войско может выйти из повиновения, а это конец всем его планам.
Воины, по-прежнему не шевелясь, лежали у его ног.