— Эй, Енисейский! — зычно крикнул Степан. — Иван, поди поспрошай, кто заявился к нам.
— Зовут Кецаем, острожек ихний недалече отсюда, — переговорив на всех знакомых языках с коряком и с трудом уяснив значение гортанных слов, ответил Енисейский.
— А к нам что привело? — полюбопытствовал Степан.
— Посмотреть, как обживаем тундру, с голоду не дохнем ли. Лазутчик он, че гадать. Надо повязать, пока не сбег, да кликать атамана, — убежденно сказал Енисейский.
— Не похож, — возразил Степан.
— Больно ты добр, Анкудинов, отца Якова забыл?
— Ваня, ты лучше еще раз спроси, роду-племени он чьего.
— Коряцкого, чай: не слепой… — Признался: — Но ихний язык мало схож с олюторским. Тяжелее.
— Ты глянь на него, — кивнул, улыбаясь, Анкудинов в сторону Кецая. — Богатырь. — Ай, братцы, — обратился он к казакам, которые уже стояли кружком и с интересом следили за беседой Степана с коряком, — богатырь, ей богу, богатырь.
Будто земля раскололась от хохота казаков. Смеялись все враз, заливисто, раскатисто, с приседаниями и похлопываниями по коленям, по животу и заду.
Кецай понял — над ним смеются. Сорвал тогда с головы малахай, оземь хлоп! Поутихли казаки. Сдергивать кухлянку стал, — чудит паря — совсем удивились.
— Погодь, — кинулся к Кецаю Анкудинов, — не петушись. — Хотел кухлянку одернуть, не успел. Стоял перед ним голый по пояс Кецай и выкрикивал гневно гортанные слова, а какие, не понять.
Разобрал интерес казаков, еще ближе придвинулись. А голый Кецай говорил и говорил. Енисейский внимательно вслушивался и покачивал головой, казаки пытали: что? Он отмалчивался. И так погляди на человека — гневается. Но вот расступились перед Атласовым.
Кецай был похож на олюторов, это и успокаивало. «Сладим», — подумал Атласов.
— Бороться хочет с Анкудиновым Степкой, — ответил Енисейский на немой вопрос Атласова.
— Ишь ты, — Атласов уважительно посмотрел на Кецая. — Эк его, каков! Но сломит его Анкудинов. Да и пущай облачится, не лето.
Кецай заговорил вновь, и Енисейский усмехнулся:
— Требует!
Поджал губы Атласов, с возросшим интересом посмотрел на коряка. Мороз какой, а он голый и не мерзнет. Знать, вынослив.
— Я с ним поборюсь! Держи, Иван, шубу.
Енисейский запротестовал: атаман, угомонись, не тревожь уснувшую анадырскую хворь.
— Да что ты суетишься! — прикрикнул, гневаясь, Атласов. — Лучше шубу крепче держи. — Вспарило атаманово тело.
«А пробирает, зябко», — подумал Атласов и стал находить на Кецая. А Кецай ноги расставил, вперед наклонился, руки нешироко развел и стал ими поводить, как бы подманивая атамана. Взыграла кровь у Атласова. Схватил он Кецая за руки, дернуть хотел на себя, да опомниться не успел — снег тело обжег. Взъерепенился, вскочил, хотел наброситься на Кецая, а тот руки опустил и улыбается. Плюнул в сердцах Атласов и — поскорее к одежде. Нетерпеливо натянул Кецай кухлянку, надернул малахай, а неказистость не скрыл.
— В юрту его зови, — приказал Атласов Енисейскому, — поговорить с ним хочу.
Остановил взгляд на улыбающемся Анкудинове.
— Отдай Кецайке нож, — сказал он Степану.
— Это зачем, почему?
— Не супротивьсь!
Заворчал Степан: жалко нож, проверенный, и кован с секретом, не зубрится. Однако нож отстегнул, подошел к Кецаю.
— Бери, Кецай, — Степан добродушно улыбнулся.
«Большой, а добрый», — подумал Кецай и сунул руку в торбаса. Всего ожидал Степан Анкудинов, но когда увидел в протянутой к нему руке маленький костяной нож, залапил Кецая.
— Вот это по-нашему. Смотри, братцы, отдарил. Большого понятия, знать, коряцкий народ!
Енисейский напомнил Кецаю, что атаман ждет.
— Садись, — Атласов гостеприимно показал рукой на место у костра. Кецай сел на мягкую оленью шкуру и по-восточному поджал ноги. Атласов сам выловил в котле кусок жирной оленины и протянул Кецаю. — Ешь.
Кецай с аппетитом съел мясо с мозговой косточкой, вытер о колени руки и, оставаясь внешне равнодушным, разглядывал бородатых людей, которые скупо перебрасывались словами.
Значит, рассуждал Кецай, он не ошибся, когда заявил сродственникам, что не боится огненных людей. С того времени, когда огненные люди, словно горные бараны, скатились с хребтов к берегам моря Ламского, разве был убит хоть один человек из его рода? Болтают, что побили огненные люди олюторов. Да кто мимо них мирно мог пройти, когда олюторская стрела всегда нацелена в спину, а впереди выставлены засады! А сколько воинов потеряло племя Кецая в боях с неистовыми и злыми олюторами!
— Кецай, а что за люди живут за рекой Паланой?