Для призыва шлюпки зарядили пушки и выстрелили несколько раз.
Вскоре шлюпка подгребла к борту, и на пакетбот поднялся прапорщик Левашов. Он доложил Чирикову, что капитан-командор Беринг в гавани еще не бывал. Галиот «Охотск» завез из Охотского порта полторы тысячи пудов провианта.
Чириков, поддерживаемый Левашовым, хотел было спускаться в шлюпку, но, увидев Осьминина, спросил, почему не видно астронома. Осьминин обещал выяснить, побежал в каюту.
Астроном полураздетый, завалившись на правый бок, лежал в смятой постели. Осьминин тронул его за плечо. Астроном был мертв. Осьминин отшатнулся и перекрестился. «Господь наказал его за прегрешения, избавил от великого позора».
— Астрономии профессор де ля Кройер умре, — объявил он капитану. — Совсем недавно.
Чириков перекрестился и приказал похоронить астронома на берегу.
Шлюпка с капитаном удалилась.
В Петропавловской гавани Осьминин описывал сундук Дементьева.
День у Осьминина был занят корабельными делами, пакетбот растакелаживали, и он смог спуститься в каюту Дементьева только к вечеру. Зажег свечку. Сундук был окован по углам медными пластинками, которые без хозяина позеленели от сырости. Он поднял крышку. Поверх аккуратно сложенных вещей белел лист бумаги. Он осторожно взял его и развернул. «Странно, — подумал Осьминин, — ведь Дементьев не любил писать писем».
«От сына Авраама матери моей.
Подай бог тебе здравствовать несчетные лета да пиши ко мне о своем здоровье, как тебя бог милует, и чтоб мне, зная о твоем здоровье, быть радостным…».
И далее беспокойство о здоровье матери… Ага…
«…Наконец-то мы благодаря стараниям господина капитана Чирикова достигли желаемой Америки. Горы перед нами поболе хлебного скирда во много раз, их вершины в снегу».
— Америка… геройство матросов… счастье открытия… Туманы преследуют пакетбот… Чириков приказал…
«…Кланяйся соседке нашей Катерине Михайловне. Скажи, коли встретишь, что жив флотский человек Авраам Дементьев, твой сын, и коли не сосватали ее, и если отец ее согласен будет, то пусть ждет…»
— Вот ведь, Дементьев, — с горечью проговорил Осьминин и вновь пробежал глазами письмо. — Никто тебя, Дементьев, не дождется… Дай-то бог, чтоб живым остался…
Свеча оплыла и стала похожа на жирного попа.
Впоследствии один из ученых сделает вывод: «Исчезновение чириковских людей останется одной из неразрешенных загадок Севера, их судьба никогда не будет выяснена до конца».
Из тех, кто учинил консилиум в мае 1741 года в гавани св. Петра и св. Павла, не возвратились на Камчатку капитан-командор Витус Беринг, лейтенанты Иван Чихачев, Михаил Плаутинов, Андрис Эзельберг, астрономии профессор де ля Кройер, флагманский мастер Авраам Дементьев пропал без вести.
А далее.
Раньше других сошел в могилу Алексей Ильич Чириков. Лишь год пребывал он в звании капитан-командора. А в 1748 году — раннее одряхление организма, съел туберкулез.
Через восемь лет был предан земле контр-адмирал Софрон Хитрово.
Свен Ваксель закончил жизнь капитаном второго ранга в 1762 году.
В этом же году не стало коменданта Рижского порта Ивана Елагина.
Консилиум закончен.
Черный ворон
Эта история в свое время была полна противоречивых суждений, недомолвок. Люди, причастные к ней, рассказывали мало, а важные документы до поры до времени были запрятаны в архивы.
Вице-президент Адмиралтейств-коллегии граф Чернышев, сидя в мягком кресле, читал письмо из утренней почты, которую ему подал секретарь Михаил Иванович. Письмо оказалось любопытным. Граф, пробежав глазами лист, задумался, потер пальцем переносицу и, проговорив: «Заманчиво», взялся его перечитывать, останавливаясь на словах «экспедиция», «проход между Азией и Америкой», «драгоценные шкурки». Он искал в этих словах корыстолюбивые намерения, очередной несносный прожект. Однако слова читались однозначно, в них виделся человек одаренный.
«…я прибыл в Россию не столько с целью служить ее величеству в качестве офицера флота, сколько с надеждой, что я буду использован в какой-либо экспедиции в соседние с Камчаткой моря…» — Да-да, — протянул в задумчивости граф, — заманчиво… Двенадцать лет во флоте, а молодому человеку, насколько мне известно, двадцать четыре года… Пять лет провел с капитаном Куком. Отличное ученье под рукой такого искусного мореплавателя. И на Камчатку захаживал, что немаловажно.
Чернышев тронул колокольчик. Появился секретарь.