— Упрямый вожак голугов, — сказал вожак. — Побил слабых. Хорошая добыча.
Слово «хороший», мелькнула глупая мысль, неудачный способ передать это орочье понятие. Буквально это ближе к слову «съедобный» и возможно, от него и образовано, только называется им все, что вызывает довольство и неопасно.
Ты у меня сейчас узнаешь «неопасно»!
Дагмор оскалился в ответ.
— Упрямый орк, — ответил он на том же исковерканном языке. Сородичей от него корежило, от попыток что-то произнести — того хуже, а ему сейчас было все равно. — Уходи, будешь живой.
Глупость ведь сказал. Убить надо, иначе орк повернет назад, отыщет отставших своих, найдет других беглецов…
«Но, если он уйдет, в спину бить не буду. Меня могли уже тащить в Ангбанд обратно, а я сижу здесь и даже ещё не сдох».
Орк хохотал долго. Густым таким басом.
— Весёлый голуг. Бургаш ошибался. Стоящая добыча.
Бургаш, подумал он. Похоже на «бурз», темный, и «гхаш», «огонь», где «х» проглотили для удобства. А «стоящая» значит здесь «преодолеть, чтобы получить».
«Да заткнись уже!»
Вот и безумие подступает, споры с самим собой начались. Где мое боевое бешенство, слабо возмутился Дагмор, словно глядя на себя со стороны. Растратил на ветер и созерцание звезд?.. Он назвал меня «вожаком», может, даже узнал, а мне все равно?
Он встал, шатнувшись. От орка вовсе не веяло страхом. Он был доволен и весел, он отлично проводил время. По сравнению с ним те, другие орки казались злыми щенками рядом с большим довольным псом.
Жаль, ноги опять заныли, злость прикрывала от этой боли.
Умирать стало немного досадно, очень уж было здесь хорошо — под звёздами Элентари, в розоватом сумраке, стоять на каменных костях Арды на свежем ветру.
Ярость, державшая Дагмора, погасла, была только усталость. И что-то ещё, не дающее просто прыгнуть вниз с уступа.
Он неотрывно слышал камень — обветренный, напряжённый, потрескивающий…
— Уходи или дерись, — бросил он, и орк шагнул вперёд, скрежетнув сапогом по старому базальту. Перехватил тяжёлое копьё. Хорошее, добротное оружие, с таким и самому в бой не стыдно выйти.
Шатнувшись, как пьяный, Дагмор увернулся от рубящего удара. Едва не споткнувшись, уклонился от выпада. Плевать на красоту, плевать на точность движений, если тело едва слушается и движется, как кукла, он станет куклой, но не остановится.
Бургаш смеялся, тесня его шаг за шагом вдоль уступа. Ну, ты же орк, думал Дагмор, я должен тебя ненавидеть, дай мне хоть искру злости, на которую можно опереться, сволочь, раугово отродье, зеленая морда!
Он падал, отступал, снова падал — и пока ещё поднимался. Камень гудел под ними.
Бургаш был доволен собой и добычей, его довольство клубилось вокруг шагов на десять, как ни у одного орка, встреченного за эти годы. Ни следа огорчения о сородичах на нем не было.
Лязгнул в первый раз ятаган, встречая длинное лезвие копья. На ятагане осталась новая зарубка. В движении стало немного легче.
Выпад копья. Отклонить. Рубящий удар — шагнуть влево к стене, для орка она справа и мешает размаху. Снова отступить.
— Дерись! — рыкнул Бургаш, впервые выказав недовольство.
Теперь усмехнулся Дагмор. У него ещё целая половина уступа впереди, вернее, позади. Это очень много. Десятки шагов настоящего, непорченого камня, костей земных, впитавших звездный свет и почти три десятка лет пьющие солнце…
Быстрый выпад вспорол ему кожу на боку. Он словно проснулся, встретив новый удар со всей силой. Копьё дрогнуло, Бургаш ухмыльнулся.
Затем рубящий удар орочьего копья прочертил самым остриём полосу поперек груди Дагмора, перечеркнув ангбандское клеймо. Боль — тоже инструмент, когда другого нет.
В ответ он ударил снизу вверх, стараясь срубить наконечник, но упругое, оплетенное кожей дерево выдержало.
Камень стонал под ногами, предупреждая. Сердце колотилось. Орк скалился, азарт захватывал его, и глаза загорелись привычным злым огнем. Он немудрено чередовал быстрые выпады и рубящие удары, один из которых однажды достанет цель, не здесь, так десятью шагами дальше. Или ещё дальше. Или ещё чуть-чуть…
Базальт едва слышно треснул под орочьими сапогами — там, где легко прошли обмотанные тряпками ноги Дагмора, оставив темные следы на серой поверхности.
Треснул — и скользнул вниз.
Дагмор прыгнул вперёд, отбив выпад копья наручником и перехватив древко левой рукой — в то единственное мгновение, когда орк замер от неожиданности. В броске вогнал ятаган в основание широченной шеи Бургаша. И полетел вместе с орком вниз.
Тот был ещё живой и удивленный, когда они рухнули на нижний уступ, и Дагмор — всей тяжестью прямо на него.
Первый удар смягчился, а потом его швырнуло прочь, и он покатился кувырком, думая лишь, что опять остался без оружия. Лишь бы не к обрыву… Звонко пробренчало по камням древко копья. Голова гудела, тело вспыхивало болью.
Он пытался подняться, вышло лишь с четвертого раза.
Копье. Орочье копьё. Ятаган. Что угодно. Острый осколок камня лег в руку, он стиснул его и, наконец, встал, опираясь на стену уступа.
Бургаш лежал, раскинув руки, теперь уже бесповоротно погасший, ятаган так и торчал из него рукоятью вверх.
Дагмор с благодарностью погладил серый, выветренный базальт. Поискал глазами орочье копьё, разглядел среди обломков и заковылял к нему. Оружие и опора — лучшего сейчас желать невозможно… Сел его подобрать — и долго сидел без единой мысли, опираясь на копьё и наслаждаясь неподвижностью. Последние крупные звёзды медленно ползли по небу вокруг острия копья. Где-то внизу пела вода. Он дышал, и чуть пыльный после обвала воздух казался сладким, как дома. Как очень далеко, на северных склонах Пелори, где тоже видны звёзды…
Посмотрел вверх.
Серп Валар уже ушел за склоны Аглона, на юге еще горел Карниль, в рассвете держался бледный Небесный Меченосец — и он засмеялся устало, радуясь этому свету и этому камню. Кажется, упади сюда его голова — успел бы посмеяться тоже.
Потом тревога рванула его изнутри когтем. Слишком привычная, прижившаяся, спасавшая раз за разом… Нельзя отдыхать, твердила она. Уйти. Скрыться. Замести следы.
Он поднялся, прислушался — и двинулся на пение воды. Там его потеряют. Остановился возле орка. Стоило бы взять его плащ, перевязать заново ноги, да и рану на боку…
Он вдруг подумал об этом с отвращением. Все же наклонился и вытянул из-под лежащего плотную серую ткань. Не орочье, понял он вдруг. С плеч эльда.
«Надеюсь, тебя содрали в горячке драки, а не с мертвого…» — подумал он, кое-как обмотав плащ вокруг пояса. Но надежда невелика.
Перевел взгляд на Бургаша.
— Дурак зеленомордый, — пробормотал Дагмор. — Не утащил ведь меня в Ангбанд, а почему, уже все равно. Сбереги там свою фэа от Моргота… если она есть.
Ему стало смешно от себя, а впрочем, никто не слышит эти глупости. И он заковылял в сторону склона, с трудом переставляя ноги.
Смешно, но идти прямо было терпимо, а вот необходимость сворачивать, что вниз по склону, что вместе с тропой, ужасно возмущала. Но у подножия склона журчала речка, он слышал ее голос, словно в тумане и брел на него, медленно переставляя ноги. В глазах потемнело раз, другой… что-то закружилось вокруг него…
И он с размаху уткнулся лицом в очень холодную воду. Рука еще стискивала копье, пальцы закаменели на древке, он даже не смог сразу разжать их, и приподнялся, опираясь на костяшки пальцев. Тумана вокруг не было. Он лежал в воде у самого берега.
Перевернулся, медленно сел.
В этом месте река чуть разбежалась в ширину по базальтовой плите, замедлив течение. Он плеснул в лицо. Напился. Каждое движение требовало огромного сосредоточения… Сполз немного поглубже и просто лег в холодную воду, раскинув руки, по-прежнему сжимая копьё. Вода обволокла его, смывая пыль и кровь, продолжая петь, и невнятно перекликалась с последними утренними звёздами. Звёзды Варды молча улыбались сверху, и от этого становилось немного легче.