Приземлился в россыпь мелких камней в траве, заорал и покатился вниз, держась за ятаган изо всех сил. Им же за что-то зацепился раз, другой, замедлив движение.
Остановился, распластавшись на земле.
Первое – ятаган цел. Две здоровенные зазубрины на лезвии, ну и рауг с ними. Потом понял, что ноги горят огнем, что руки сгибаются и целы, что по телу словно вспыхивают огоньки ссадин от попавших под бока мелких камней. Что сверху радостно орут.
Дернулся прочь, больше чтобы понять, как двигаться, чем ради бегства.
Цел, не поломан, живем.
Посмотрел вверх, в возникшие над обрывчиком радостные рожи. Сделал испуганное лицо, дернулся прочь, неуверенно пробежал-проскользил вниз на несколько прыжков.
И вздохнул с облегчением – трава здесь росла погуще, чем на крутизне. А впереди ниже проходит лента дороги, если будет нужно ровное место… если будет очень нужно…
Обернувшись навстречу загонщикам, подобрал и швырнул в них камень в притворном отчаянии. Снова заспешил вниз, словно готовый бежать до предела, до последнего.
А то окружат и задержат, видел уже.
И нагнали они его все же не кучей. Самый резвый и крупный орк радостно бросился к нему, топая сапожищами и бесхитростно размахивая ятаганом еще большим, чем у него. Он почти добежал и замахнулся на ковыляющего, когда Дагмор развернулся и прыгнул ему навстречу. Вогнал щербатый ятаган в живот, туда, где разошлись на брюхе пластины брони, вцепился зубами в запястье и вывернул из руки оружие. Толкнул в спину, чтобы тот покатился вниз.
Громко сплюнул.
Хорошо легла в руку новая рукоять, приятной тяжестью.
Подхватил с земли камень, уже прицельно швырнул в рожу второму, который только-только затормозил в растерянности, и взбежал к нему на оставшиеся шаги, пока тот с воплем пятится, зажимая разбитое лицо. Рубанул наискосок – разрубил горло вместе с рукой, только голову срубить не удалось, потому что опять соскользнула нога, и он едва не рухнул проклятому орку под ноги.
Шмякнулась жабой отрубленная орочья рука. Тот осел, булькая и пытаясь завыть.
Сдернув с него плащ и выдернув из-за пояса короткий нож, Дагмор зажал под мышкой ятаган и принялся, держа в поле зрения третьего орка, отрезать от плаща длинную полосу ткани.
Потом вторую.
Орк таращился на него, Дагмор косился на орка и делал свое дело. Сплюнул еще пару раз, кривясь от мерзкого вкуса орочьей крови. Лука у орка, к счастью, не было. Правда, были ножи, мог метнуть.
Отпоров так четыре полосы, Дагмор просто сел на склон боком и начал обматывать тканью разбитую и грязную ступню. Все равно промыть было негде…
Орк не выдержал первый и, плюясь, убежал куда-то вбок и наверх.
Вот и уматывай, подумал устало. Если этот уродец влезет наверх и устанет, для остальных беглецов он не опасен.
Еще пятеро.
Закончив перевязку и намертво завязав узлы, он встал, спустился вниз на дорогу, держа ятаган в одной руке и нож в другой, прошел мимо скулящего орка в луже крови и мочи – тот вырвал из брюха лезвие, и кровь лилась вовсю. Главное, теперь ноги не скользили, хотя сквозь ткань сразу проступили темные пятна. Боль доносилась будто издалека, походя на жар от горячего песка, вот пусть там и остается.
Если он правильно понимал, скоро начнется самое трудное, потому что оставшихся пятерых так просто уже не обмануть.
А те уже недалеко, он различал их шаги сверху…
Не скрываясь уже, Дагмор пошел быстрым шагом вниз по тропе, такой удобной и широкой в этом месте. Дыхание никак не восстанавливалось, сердце колотилось.
«Я им нужен, — подумал он зло, — вот пусть и бегают!»
Орки и бежали. Метнулись над обрывчиком к тропе, затопали там сапогами. Тоже трое. И опять вожака среди них нет, и нету еще одного, и рауг бы с ним, вдруг тоже сбежал.
Итак, окружать и задерживать будут другие трое, только и всего. Нельзя дать себя остановить – тогда подойдет вожак, он окажется против четверых, а то и пятерых, тогда останется только прижаться к любому валуну и подороже отдать жизнь. Надолго его не хватит. Значит, подумал он, надо сразу убить хоть одного. Двое его не задержат, с двумя он справится как-нибудь, про нож они не знают…
Он немного ускорил шаг, снова перешел на бег. Пробежал вниз до поворота, вернулся к шагу, поглядывая на склон. Сверху завопили, он подумал – и снова побежал.
Трое появились на два поворота тропы выше. Помедлили и тоже побежали по ней, склон здесь оставался крутым и неудобным. Загнать решили? Пусть загоняют, померяемся упрямством.
Орки-то наверняка пьют свою дрянь, а ему подбодрить себя нечем. На бегу он пытался расслышать, не шумит ли где вода. Далеко внизу, у подножия, блеснула полоса реки – и пропала пока из виду, и это обрадовало его. Появилась еще цель, к которой можно стремиться. Вода! Много-много чистой, холодной воды. Потоки чистой воды…
Он даже еще ускорил бег.
Кто кого загонит, вот вопрос!
Они все бежали теперь размеренно, не тратя силы на скачки по камням, тропа легко ложилась под ноги и вела к далекой реке. Туда, где можно будет окунуться с головой, смывая трижды распроклятую рудничную грязь и кровь. Где можно будет снова услышать голос живой воды, свободной, не испорченной, не пробившейся сквозь камни, не отдающей металлом и грязью…
Он даже не понял, сколько они так бежали. Лишь следил, что шаги сзади все ближе и ближе. А потом понял, что ноги тяжелеют, и вот-вот начнет спотыкаться уже непритворно.
Споткнувшись нарочно – лучше сделать это самому, раньше вынужденного – он посмотрел через плечо, и встретил три злобных взгляда. Даже орков он уже не обманет, два раза получилось, и даже три, считая побег – удача вышла.
И остановился сам, тяжело дыша. Горло тоже горело огнем.
Трое разошлись в стороны, чтобы окружить. Один подбирался по склону повыше, не самый крупный, но кажется, самый злобный, двое разошлись по тропе как можно шире.
Ближе давайте, подумал Дагмор, нечего за вами еще гоняться. У левого, самого опасного, хороший нагрудник, это неудобно. У среднего нагрудник узкий, не по размеру, горло открыто. Правый стоит опасно, и доспех только кожаный, но он самый глупый из трех.
Трое, ухмыляясь, замкнули окружение, левый, обойдя по склону, спрыгнул на тропу, заходя Дагмору за спину. Теперь можно и повеселиться, ухмылялись они. Потыкать копьями с разных сторон, чтобы дичь уворачивалась, бросалась туда-сюда, теряя силы…
Спрятанный в ладони нож полетел второму, самому крупному, в плохо защищенное горло, а Дагмор развернулся и бросился на злобного. Едва не поймал животом копье, развернулся, уклоняясь, ударил по древку — перерубить не смог, но оставил хорошую, глубокую зарубку. Сам отскочил, взбежал на склон на несколько шагов.
Крупный не хрипел и не булькал, нож попал в шею сбоку, но задел крупную жилу, и между пальцев орка кровь так и лилась, он то пытался ее зажать, то лез в поясной кошель окровавленными пальцами. Вот орк выхватил оттуда комок мелких тряпок, чуть не запихал их прямо в рану, как затычку, пятясь, стал перетягивать поверх нее другой…
Дагмор соскользнул по склону к нему, не дожидаясь, когда тот закончит. Орк с воплем выставил копье, роняя перевязку и хватая за древко мокрой, скользкой рукой… Срубив наконечник со всей силы, Дагмор ухватил левой за древко, не давая использовать его в драке, рубанул еще раз, уже по руке. И развернувшись, бросился навстречу злому, который дернулся было к спутникам.
С воплем кинулся в драку третий, и Дагмор снова взбежал на склон, не успев толком обменяться ударами с противником. Этот и вправду оказался дураком, который было бросился с воплем следом, но злой его грубо одернул ругательством и отвесил пинка. Ну, хоть второй выбыл, отметил Дагмор – раненый все же заковылял прочь, пытаясь чем-то перетянуть висящую плетью правую руку.
Двое полезли на склон с двух сторон, взяв его в клещи.