Но главное было другое. Увиденное в музее настолько потрясло Берна, что личные проблемы отодвинулись на задний план. Он не дотянул до намеченного пункта высадки во времени на сто шестьдесят веков; но если мерить не годами, а изменениями, то перескочил этот пункт на геологическую эру. Еще глядя фильм в музее, Берн подумал: чтобы получить столь наглядную картину изменений климата и поверхности Земли в ее давней естественной истории, пришлось бы снимать с частотой кадр в десятилетие — а не кадр в день.
Мощь цивилизационных преобразований превосходила природные в тысячи раз!
И раз уж так получилось, что он одной ногой здесь, а другой там, в прошлом, то следовало вникнуть в проспанное время. Возможно, после этого он утвердился обеими ногами здесь?
Поэтому последующие недели Берн все свободное (от перелетов и переездов, от несложных обязанностей по команде) время отдавал одному занятию: находил сферодатчик и запрашивал у ИРЦ все новые сведения по истории. Исследования с готовыми концепциями он отклонял, отбирал первичные: сообщения газет и радио, кинохроники, телеролики, даже рекламу — лишь бы во всем чувствовался аромат времени. Наверно, ИРЦ и здесь подыгрывал информационной выразительностью: впечатление от голых фактов получалось порой настолько сильным, что Берн не мог уснуть.
Сообщения, аэросъемки, ноты держав, статистика, призывы деятелей и конференций, телерепортажи, доклады комиссий… Не все говорили малышам, не все имело смысл им говорить. Тер только заикнулся (и то неудачно) о разнобое интересов и действий множества бывших прежде государств, блоков, монополий, мафий, партий. Стремительный взлет цивилизации подверг суровой проверке на разумность этот разнобой, отстаивание всеми своего и пренебрежение общим для всех. Многое не выдержало проверку, осталось по ту сторону исторического перевала.
…Загрязнение среды, надо быть справедливым, заботило людей с самого начала, вызывало протесты, проекты и принятия мер. Но оно было лишь заметной подробностью на грубом нарушении устоявшегося энергетического баланса планеты — оскорбляло глаз, резало слух, шибало в нос… А главный зверь, Рассеянное Тепло, точил когти в безмолвии, в глубокой засаде; он равно набирал силу и от «вредных», и от «полезных» дел. Заводы грохочут, дымят, сливают в реки кислоты; теплоходы и танкеры грязнят океан нефтью; скоростные самолеты уничтожают озон… Это можно засечь, добраться по вещественной ниточке до причин, до виновников, поднять шум, потребовать наказания, компенсации, новых законов… А тепло — чье оно, от чего? Поди узнай. Да и пар костей не ломит.
Дольше всех и прикидывались, будто ничего не происходит, страны с развитой промышленностью и энергетикой. Вбирали население в города, наращивали там ассортимент техники, помогающей уберечься от загрязненной среды; даже, продавая во всем мире эти изделия, выглядели спасителями тех, кто мог купить. Взамен отравленных, отказывающихся родить полей сооружали гидропонные небоскребы, фабрики синтепищи — погрузились не так глубоко, вынырнули первыми. И тем утвердили лозунги: «Была бы энергия!», «Энергия спасает от всего!»
Спасение одних за счет других.
…Часть сведений ИРЦ выдал рекламами тех времен. Реклама респиратора-шумопоглотителя — намордника, охватывающего низ лица, обнимающего уши, с усиками телескопической антенны. Незаменимая вещь на улице, которую тут же показывает ИРЦ: рев потока машин, вонь отработанных газов, пыль от чего-то ремонтируемого-строимого-сносимого (копают экскаваторы, перемещают бульдозеры, бахают автокопры); суета, гам, галдеж стремящихся докричаться друг до друга беседующих; мусорные баки, люки со вспышками сварок… И тем не менее неодобрительно смотрят прохожие на лица немногих, защищенные суперреспираторами. Усмехаются, кивают, показывают пальцами. Оно и понятно: очень уж лица в них похожи на собачьи морды.
Но вот светский раут в загородном парке. Аллеи, рододендроны, кипарисы, розовые кущи. Здесь и помина нет промышленной вони и шума, но все дамы (обнаженные спины, длинные платья, изысканные прически) и их кавалеры (во фраках, мундирах, начищенной обуви, в орденах и нашивках) — в намордниках.
Переговариваются, прогуливаясь по аллеям, посредством радиоустройств. По изгибам спин видно, что дамы довольны остротами кавалеров. У женщин респираторы обшиты нитками жемчуга, украшены драгоценными камнями. Вот — крупно — явная кинозвезда. Неважно, что респиратор исказил черты ее дорогого лица, — все так же обворожителен взгляд лучистых глаз. Покупайте, покупайте, покупайте!.. Бал организован фирмой респираторов.
И дело пошло. Та же улица — но теперь все прохожие в намордниках с антеннами. Девушка, прогуливаясь с парнем, повторяет — со спины — ужимки светской дамы.
Реклама более позднего времени: «В скафандре — как дома!» Снова улица, только теперь на ней респираторными масками не спасешься. Бредут в сине-черном смоге, сквозь который с трудом проникают снопы света от фонарей и реклам, мимо законченных, маслянисто заляпанных стен, шагают через мусорные барханы (пепел, бумага, фольга, пластик) — фигуры космического вида. Только в гермошлеме не плакатный облик — испитое лицо с тревожными, почти безумными глазами. Тело вихляет за прозрачными, купленными на вырост доспехами среди шлангов, карманов, проводов. Их много, удальцов, которым нипочем городские стихии. Некоторые подходят к кубам-автоматам у стен и, подсоединив шланги, опускают жетон: в карманы заливается бурая или синяя вязкая масса. Может, это синтемолоко или синтехлеб с синтемаслом — кто разберет. В скафандре — как дома!.. Лирически бредут сквозь уличный ад прижавшиеся друг к другу двое; скафандр у него вверху пошире, внизу поуже, у нее наоборот — вместе они образуют ласкающий взгляд параллелограмм.
Реклама «Мой скафандр — моя крепость!»: драка, трое на одного. И один этот, хиленький, но в модернизированном и электрифицированном скафандре фирмы А побеждает троих громил в усталых скафандрах фирм Б, В и Г: двоих обращает в бегство, одному разбивает шлем — и тот, надышавшись смога, умирает в забавных судорогах…
Покупайте, покупайте, покупайте! И покупали. Берн хорошо понимал чувства и мысли людей того времени: «Да-да, ах, как это все нехорошо!.. Китов повыбили, селедка нефтью отдает, на улице дышать нечем, газеты предрекают разрушение природной среды. Грязевые дожди, солнце все время за облаками…
И куда это правительство смотрит, и ученые эти! Продукты дорожают, к синтемясу не подступишься, а тут еще надо респираторы покупать на всю семью, квартиру герметизировать, универсальный кондиционер ставить — не знаешь, как концы с концами свести! Надо, наверно, перейти в фирму "Петролеум рай", там, говорят, хорошо платят. Что это та самая фирма, которую штрафовали за слив нечистот, за отравление воздуха? Ну, об этом пусть голова болит у боссов, у правительства — мы люди маленькие. Хе, значит, фирма и вправду состоятельная, не боится крупных штрафов, стоит перейти!.. Да и не так они, наверно, отравляют среду, это всегда напишут больше, чем есть на деле».
И так все миллиарды «маленьких людей»: заработать на респираторы, на скафандр, на «дачный интерпретатор» (моделирующий электронный комплекс, который позволял в комнате интерпретировать все — от сбора грибов в солнечный день до подводной охоты)… Как заработать, на чем? Неважно.
Одни покупали — другие производили. Чего стоили увещевания беречь почву, сохранять природу, не загрязнять реки и воздух, когда именно разрушение почв, загрязнение среды породили ту массу частных проблем и потребностей, какие никогда не породила бы чистота и сохранение природы, — проблем и потребностей, которые отменно удовлетворялись производством скафандров, респираторов, кондиционеров, переходных бункеров и так далее. Какой бум, занятость, прибыли! Хватит на любые штрафы. Покупайте, покупайте, покупайте!
Рыбку хорошо ловить в мутной воде, не в чистой.