Зарисовка черепа со стоянки Раймонден, Шанселад (Франция), публикация французского антрополога профессора Л. Тесту
Все это было изложено в статье под заголовком «Антропологическое исследование четвертичного скелета из Шанселада в Дордони», опубликованном в 1890 г. в «Ежегоднике антропологического общества» в Лионе.
Помимо кроманьонца, явился новый, отличный от того, по Тесту, представитель монголоидной расы, верхнего палеолита Европы. Наукой это было воспринято как подтверждение идеи Даукинса о происхождении эскимосов из пещер Дордони, и обе гипотезы внешне как будто бы взаимно подтверждались. Но упования на последующие находки представителей «шанселадской расы» не оправдались, первый эскимос так и остался в семье палеолитических скелетов в одиночестве.
И все-таки его стали рассматривать как представителя большой группы. Общественное мнение того времени выразил профессор Марселэн Буль: «Шанселадские люди предстали перед нами как группа, достаточно развитая, но в несколько отличном от кроманьонцев направлении, по-видимому, под более северным небом. Они пришли, с той или иной степенью вероятности, на смену кроманьонцам в конце плейстоцена и позднее отступили на север, до современного полярного пояса (в то же самое время, что и северный олень) под напором новых иммигрантов». Даукинс мог быть удовлетворен!
Еще какое-то время антропологи готовы были видеть в такого рода единичных отклонениях доказательства существования новых и несколько отличных палеолитических «рас» (примером может служить и выделение негроидной расы, о чем будет рассказано далее), однако постепенно возобладал более трезвый взгляд. Осознанию его содействовало то, что ни одна популяция в современном мире не является антропологически полностью униформной, но имеет большую или меньшую вариационную широту, в пределах которой у отдельных индивидов могут проявляться в значительной мере несходные черты.
Кроме того, возникло подозрение, что при реставрации черепа из грота Раймонде некоторые его части, например носовые кости — а их форма оказала влияние на установление «расовой» принадлежности, — были составлены из обломков неточно (вдобавок к этому они при перемещениях в музее с течением времени были отломаны и потеряны).
Первым известным противником «эскимосской расы» стал английский антрополог сэр Артур Кизс («Возраст человека», 1925). Критическое отношение постепенно росло: в 1927 г. профессор Соллас еще верил в эскимоса, когда в журнале Королевского антропологического общества появилась статья о шанселадском черепе; выдающийся французский знаток палеолита аббат Брейль верил в него и десятью годами позже. Но начиная с 30-х гг. «человек из Шанселада» стал утрачивать свою исключительность и был в конце концов помещен в рамки более молодого варианта кроманьонского типа. Окончательно похоронил его антропологическую самостоятельность парижский профессор X. В. Валлуа в статье, написанной в военные годы и опубликованной в 1946 г. В 1960 г. «человека из Шанселада» изучал советский антрополог (одновременно отличный скульптор, известный своими научно обоснованными реконструкциями древних людей по сохранившимся черепам) М. М. Герасимов и заявил, что череп на самом деле не несет каких-либо монголоидных черт, несмотря на то что в достаточной мере отличается от типичного кроманьонца. Нос его, судя по сохранившимся остаткам, не был эскимосским, а был тонким и хорошо выраженным. Прежде обращали внимание лишь на отдельные черты, пренебрегая другими, которые не были эскимосскими: широкий и крутой лоб, прямые зубы верхней челюсти… Короче, по Герасимову (то же самое заявил еще и сэр Артур Кизс), это был череп и лицо типичного европеоида.
Так было покончено с первым и последним южноевропейским эскимосом. Его череп и кости в отличие от незаслуженной им легенды, однако, не исчезли: они закончили свой нынешний мирской путь в витрине городского музея в Периге, куда их отдал когда-то господин Фо, сменив карьеру дорожного инженера на должность директора этого музея.