Но при этом мы все-таки остаемся в рамках предельных характеристик вещей — самих пещер и сделанных в них находок. А что же люди, их открывавшие? Ведь и собственно спелеология, и спелеоархеология имеют и свою историю, и свои рекорды.
Кто же был первым спелеологом? Судя по всему, ассирийский царь Салманассар III, который в 852 г. до н. э. отправился со своим двором на север вовсе не для сбора дани или сражения с врагом, а лишь для того, чтобы выяснить, верно ли утверждение «естественнонаучной теории» того времени, что река Евфрат течет прямо из потустороннего мира. Там далеко от центров месопотамской цивилизации его экспедиция обнаружила один из истоков реки — карстовый родник, бьющий среди натечных образований пещеры.
Само собой разумеется, много воды утекло в Евфрате, прежде чем зародилась научная спелеология. Самым ранним сочинением, открывающим нескончаемый поток научных публикаций о пещерах, обычно считают труд Жака Гаффреля, озаглавленный вполне в духе барокко: «Подземный мир, или Историческое и философическое описание всех наипрекраснейших пещер и самых диковинных подземных полостей мира… подземных жилищ, гробниц, катакомб, вырубленных в скалах храмов, шахт… и вообще всех самых знаменитых гротов, пещер и расщелин в мире и всех достопримечательностей, в них содержащихся».
А спелеоархеология — наука о «пещерном человеке»? Она тоже имеет богатую историю, хотя, разумеется, и не столь долгую. Целенаправленному поиску следов и памятников древних троглодитов должно было предшествовать появление определенных предпосылок — конкретных исторических, археологических и антропологических представлений. Последние стали складываться лишь с наступлением просвещенной эпохи «чистого разума», отказавшейся от старых сказок о природе и человеке и стремящейся к познанию истины, т. е. во второй половине XVIII в. Именно к этому времени мы должны обратиться, желая разрешить вопрос: кто первым ввел в научный оборот понятие «пещерный человек»? Как проходила деятельность его первооткрывателей?
Первооткрыватели
Первые письменные сведения о спелеологических исследованиях, как мы уже знаем, относятся к 852 г. до н. э. Как ни кажется это давно, на самом деле это не так уж и много: история спелеологии — та, никем не писанная, — на много десятков тысячелетий старше.
Сколько смельчаков перебывало в пещерах Чехословакии, прежде чем в средневековых хрониках появились названия пещер Святоивановской или Сазавской, а в официальных документах Эстергомского капитула[12] под 1289 г. впервые была упомянута пещера в Демановской долине?
Впрочем, и о тех, кто следовал уже после первых исторических упоминаний, нам известно мало. Может быть, один из 100 увековечил свое имя на стене пещеры, и совершенно случайно эта запись, избежав воздействия природных процессов или человеческого вмешательства, сохранилась до наших дней, как случилось с именем приходского священника Отто, начертанным на стене Драконовой пещеры в Штырске рядом с датой «1387 год».
Местом действия столь значительных событий стала, как ни странно, не классическая в смысле пещерных находок Франция, а Германия, довольно романтический край в Верхней Франконии вблизи Бамберга и Эрлангена.
Нельзя сказать, что спелеологических традиций тут не было, но новая история спелеологии — мы имеем в виду научно направленные раскопки — этого края да и всей Европы в целом началась 22 сентября 1770 г., когда перед входом в Гайленрётскую пещеру остановился Иоганн Фридрих Эспер.
Как же случилось, что досточтимый лютеранский священник XVIII в. принялся перекапывать пещерную глину? Первый импульс был почти что официальный: в синодальной программе служб, где речь шла о посещении Мюггендорфа великим реформатором Лютером, упоминалась книга 1716 г. некого Бахгельбла, в которой говорилось о пещерах. В душе любящего природу Эспера родилось любопытство и «желание поглядеть на эти подземные дыры». Объединившись с другими любителями-природоведами (городским и окружным лекарем Хеманном из Лангензена и аптекарем Фришманном), 22 сентября 1770 г. с наступлением хорошей погоды он отправился в научную экспедицию за тайнами подземного мира.