Рассказал мне мороз на стекле,
Там, в начале пути,
Чтоб бесцельную кладь,
Ту бездельную кладь
Вот сюда донести
Через сонные,
В сосны вплетённые
Блики в тумане.
Пашозеро, 1955 — Озеро Анси, 1993
129.
Десяток мостов теснится,
Друг другом полузаслонённых,
Чайки, голодные птицы,
Летают над Сеной сонно,
За мостами едва намечен
Закат, как долька лимона,
Жемчужный парижский вечер
Скатывается с Пантеона.
Так скатываются мгновенья —
Остановить?
Исчислить?
Но растворяются в Сене
Почти бессвязные мысли:
Мгновенья…
Любовь…
Не просто
Заката лизнуть дольку.
Еще тревожнее долго
Смотреть с высокого моста,
Смотреть — и не проворонить,
И рифму найти…
к Вероне!
. . . . .
Река изгибает плавно
Гранитные парапеты.
Вон там, за рынком, направо,
Квадратный дворик Джульетты.
Листья инжира —
лета
Ласковые ладони.
Шепчутся до рассвета
Ветер с плющом на балконе.
А под вечер ветер пляшет,
Качая деревьев купы,
В цирке, в гранитной чаше,
Как в перевернутом куполе.
Вот уж сколько столетий
Тут поединков нету —
Сам с собой сражается ветер
На ступенях тени и света.
Всё так же игры смертельны,
Лишь голодней вороны,
И громче орут от безделья
На мостовых Вероны.
И шпаги давно отгремели,
И фонтаны те отзвучали,
А любовь всё так же смертельна,
Как в самом своём начале.
И даже в присутствии Бога,
Там, на холмах зелёных,
Все так же смертельна дорога
В Мантую из Вероны…
130.
Я, наверно, потомок охотников и скальдов,
Тех, что длинными ножами приканчивали лося,
Делали из жил его струны для лютни
И похищали заслушавшихся женщин
У лесных родников —
Потому что
Не умея плавать, я водил яхты,
Боясь высоты, забирался в горы,
Плохо зная языки, переводил поэтов,
И всё что снилось мне — снилось легко!
Из книги "ИТОГ РОМАНТИЗМА" (1994 — 1996)
("Ритм", Париж, 1997 г.)
Прости, что жил я в том лесу,
Что все я пережил и выжил,
Что до могилы донесу
Большие сумерки Парижа.
И. Эренбург
131.
ВАРИАЦИИ
1.
Видно, все мы у Господа Бога
Корабли, ушедшие в море,
Где не вычерчена дорога
И голос не тонет в хоре,
Корабли, плывущие вольно
От той весёлой земли,
Где средиземные волны
Гекзаметры изобрели.
Эти ритмы
всё чего-то требуют,
Катят, катят к жилищам богов
Курчавые белые гребни
Долгих ударных слогов.
А волнам и ритмично, и вольно
Мимо зелёной земли…
Только зачем вы, волны,
Одиссею изобрели?
И так уж немыслимо много
Дурацких и грустных историй…
Все мы у Господа Бога
Корабли, ушедшие в море.
2.
А может, правда, что где-то
Есть ещё догреческий Крит,
Там, на середине света,
Где море всегда искрит,
Где можно, начав с эпилога,
Дойти до истока истории…
Видно, все мы у Господа Бога
Корабли, ушедшие в море…
132.
Гвозди бы делать из этих людей…
Н.Тихонов
Это колокола там звонят. И молчит телефон.
И внутри — тишина. Где же он расползается, звон?
Никуда не выводит последняя дверь,
сколько ни открывай,
И слетит с панталыку (и с рельс!),
не успев заблудиться, трамвай.
Глянь с моста —
Корабли тяжелы и бессильны
в пустых лабиринтах портов,
И неспешная ржавь изгрызает железо бортов.
Нет ни дыма, ни паруса на горизонте…
Но в отлив осторожно потрогайте в устьях рек
Эти остовы древних судов деревянных,
И лучше не троньте
Проржавевший насквозь металлический век:
Старых бимсов и килей дерево благородно —
Ничего с ним не сделали море, время, река…
Только наша железность стареет, ржавеет уродливо,
Словно тех, пятистопных, изъеденная строка…
Это колокол а не трамвай прорывает твой сон,