Никаких репрессий Серов для наполнения своих графхозов работниками решил не применять. Зачем сгонять людей с насиженных мест, если и земли пустой вокруг хватает, и рабочие руки сами приходят может не слишком полноводным, но стабильным ручейком. Теперь переселенцы в графство имели на одну опцию больше — они могли стать арендаторами и заниматься сельским хозяйством на свой страх и риск, могли осесть в городах, где всегда были нужны работники, записаться в армию или наняться наемным рабочим в хозяйство графа.
Чтобы все сделать по уму — ну не имел никогда Александр отношения в прошлой жизни к сельскому хозяйству, а теоретического знания, например, о севообороте, вернее о его существовании, было явно не достаточно для внедрения на практике — пришлось нанимать специалистов из северных королевств. Там, где населения было много, земли мало, а климат и почвы хуже, хочешь не хочешь, а будешь внедрять в земледелии передовые техники. Если, конечно, от голода пухнуть по весне желания нет.
В общем, проект хоть и со скрипом, но стартовал. Были расчищены участки, отстроены жилые дома, мастерские — хотя какие мастерские, уже полноценный завод — Дрора начали потихоньку производить первые конные сеялки и другие средства малой механизации на конной тяге.
Первый урожай — в пятидесятом году — получился ни то не се. Учитывая, что делянки были новые, хорошо удобренные, и тщательную отборку посевного урожая результат в сам-семь выглядел далеко не рекордным. Такой урожай в хороший год показывали и другие крестьянские хозяйства, в которые усилий и средств вложено было гораздо меньше.
Было принято принципиальное решение расширить проект путем организации большого конезавода и селекционной растениеводческой станции. Это позволило бы удобрять поля конским навозом, а работники графхозов получили бы дополнительную летнюю нагрузку в виде заготовки сена. Все это должно было перекрестно снизить затраты и повысить урожайность. Плюс на второй год Серов привлек к обработке полей «магическую поддержку». В отсутствие специализирующегося на растительном мире друида пришлось отдуваться непрофильным магам, что опять же отразилось на итогах не слишком хорошо. И тем не менее, в пятьдесят первом году урожай собрали еще богаче чем годом ранее — сам-девять. Это уже выглядело как хороший задел на будущее.
Ну и про конезавод стоит отдельно рассказать: о селекции местные имели очень приблизительные знания, поэтому стати местных лошадей откровенно не впечатляли. Рыцари катались отнюдь на монструозных «дестриэ», а поля пахали совсем не «першероны». Да и вообще после всех боевых действий и, соответственно, логичной в таком случае убыли конского поголовья, оказалось, что взять новых в общем-то не откуда. И особенно нехватка стала ощущаться после оркского вторжения: серокожие крайне не любили человеческую кавалерию и старались обезлошадить своих противников как можно быстрее. На своих двоих они были куда быстрее людей выносливее и вообще в схватке один на один у среднего орка было явно преимущество перед средним же человеком. В общем, пришлось брать процесс в свои руки, обустраивать отдельное хозяйство, которое могло бы одновременно работать такой себе средневековой МТС — без машин, что характерно, и тракторов — снабжая ближайшие хозяйства тягловой силой, разводить лошадей и работать над выведением нужных пород.
— А что по этому придурку, который в типографию пытался пробраться?
— Глухо, — скривился Динай. — Подошел какой-то тип, лицо которого было скрыто под капюшоном, предложил денег за любую информацию, дал задаток и свалил. Целую корону! Сказал, что искать его не нужно он сам найдет как связаться. Кто это был непонятно, кого искать, неизвестно.
— Плохо, — почесал щетину Серов. — Радует только то, что если они все так же лезут не жалея денег и рискуя своими людьми, технологию выкрасть еще не получилось, а значит мы все еще впереди.
Динай молча кивнул, он об этом тоже подумал.
Типография была чуть ли не единственным действительно секретным производством Серова и приносила все это время стабильно-высокую прибыль. Можно даже сказать, что во многом на книгопечатании покоился фундамент того рывка, который совершило графство за прошедшие два-три года. В Александрове уже работало четыре стана и целый цех граверов, изготавливающих под каждую книгу штампы иллюстраций. Дело приобрело такой размах, что тиражи заказывали уже даже из Игела и Корвианы. Да что там, несколько заказов прислали союзники-гномы, что стало для Александровых печатников отдельным вызовом: оказалось, что внутри гор гномы пользуются кроме имперского еще и своим старогномским языком. В быту он встречался не часто, но большая часть законов, религиозной литературы и прочих важных для бородачей текстов было написано именно на нем. В итоге пришлось лить отдельный набор буквиц для гномьего заказа, и несколько раз перепроверять напечатанное для вылавливания ошибок. Работа получилась адская, но и заплатили гномы щедро, не торгуясь. Серов взял оплату поставками серы и этого запаса ему хватило чуть ли не на год.
Вообще за прошедшие два года Александр так или иначе дал старт не одному проекту, сулившему в будущем немалые прибыли. Вокруг города было построено несколько лесопилок, обильно снабжавших столицу досками и пиломатериалами. Учитывая бесконечную стройку, в состоянии которой Александров находился все эти годы, нужда в стройматериалах была постоянной, и спрос стабильно превышал предложение.
С каждым годом увеличивали выход продукции кирпичные производства, так же в массе появившиеся вокруг столицы. Что особенно радовало Александра, так это активное проявление частной инициативы. Можно сказать, что местные в него наконец поверили, что весть проект графства это не на пару дней, и, достав закопанные кубышки с золотом, бросились делать бизнес.
В экспериментальном режиме заработало стекольное производство, позволив разливать алкоголь не только в бочки, но и бутылки. На вкус капитана, стекло было мутновато, с неопределенным грязноватым цветом и до высоких стандартов качества не дотягивало, однако местным и такая тара пришлась по душе. Работа над стеклом при этом не останавливалась, ведь настоящей целью было производство широкоформатного оконного стекла и в дальнейшем — зеркал, а бутылки оставались лишь способом вывести эксперименты в новом направлении если не на самоокупаемость, то хоть в очень небольшой минус. Этому же способствовало производство стеклянных же бокалов, тарелок и прочей посуды, которую продавали в графстве чуть выше себестоимости только для увеличения вала в производстве и снижения общих издержек по добыче, доставке, подготовке песка и топлива для печей. Ну и для повышения общего уровня жизни подданых, как же без этого. В общем до получения прибыли стекольный стартап еще не дошел.
Так же находилось на стадии экспериментов ткацкое производство. Именно это направление потенциально могло толкнуть маленькое государство из «средневековья» в «новое время». Емкость рынка тканей — в отличие от того же стекла — была просто умопомрачительной, и, если бы получилось сконструировать надежный высокопроизводительный ткацкий станок, это стало бы настоящей победой Александра, куда там всем территориальным приращениям.
Пока получалось откровенно не очень хорошо: почти три года работы в этом направлении привели к созданию первых образцов пока еще небольшого размера. Масштабировать, к сожалению, у Дрора никак не получалось: сразу резко падала надежность, начинались обрывы нитей и прочие неприятности. Вероятно, кто-нибудь другой уже бросил бы это гиблое дело, удовлетворившись достигнутым — сколько денег было вбухано в эти эксперименты, страшно даже говорить — однако Серов стоял на своем. Он точно знал, что большие станы можно повторить на существующем технологическом уровне и готов был идти до конца, зная какой приз ждет его там.
А пока же в Берсонзоне в тщательно охраняемом от посторонних глаз цеху были поставлены первые шесть построенных станков, нанят персонал — в основном женщины — и уже прошедшей зимой новое производство дало первые рулоны. Оставалось только придумать, чем эту ткань красить, что тоже было отдельной головной болью.