Наконец в руки графа попали выпускники первого трехгодичного курса обучения большой государственной школы. До этого парни, нежданно-негаданно попавшие, по сути, в оккупацию, больше месяца просто валандались без дела. Занятому игрой в большую политику графу Орфален было не до каких-то там закончивших обучение школяров, да и слава всем Богам, если уж быть совсем честным.
Неполных девять десятков получивших начальное образование подростков в возрасте тринадцати-пятнадцати лет достаточно оперативно раскидали в качестве помощников мастеров и управляющих на производства графства, часть — тех кто выявил такое желание — отправили набираться опыта в графхозы, а часть зачислили в армию в качестве таких себе гардемаринов, если этот морской термин применим к сухопутным частям.
Вообще к распределению выпускников подошли не только ответственно, но и, что называется, с выдумкой. Поскольку условных вакансий для хоть сколько-нибудь образованных людей в графстве было куда больше, чем кандидатов, с каждым из парней поговорили отдельно, выяснили к чему у них лежит душа, к чему есть предрасположенность и только потом решали его дальнейшую судьбу. Такой подход для местных, не привыкших к демократии и излишнему либерализму, был странен, однако Серов все же настоял, чтобы каждый из выпускников мог выбрать себе работу по душе. Из утвержденного заранее списка, конечно. И дело тут не в человеколюбии, а банально в эффективности.
Еще одним неожиданным выводом из общения с выпускниками стало понимание того, что три года обучения — слишком мало. Детей, которые до этого вообще никак к наукам не прикасались, за три года можно научить только самым-самым основам, что с одной стороны уже не мало, а с другой — совершенно недостаточно. Впрочем, этот вопрос, учитывая, что новый курс все-таки, пусть и с опозданием набрали и начали обучение, можно было отложить как минимум на полгода.
Следующим направлением деятельности графа в это время стало восстановление армии. После заключения перемирия, экспедиционный корпус под командованием Элея был отозван из-под крепости Рунг и вернулся в Бероснзон, и можно было начать разгребать тот завал, который приключился из-за описанных выше событий. Нужно было полностью перетряхнуть офицерский состав, кое-кого понизить, а отличившихся наоборот повысить, заполнить освободившиеся вакантные вследствие естественной на войне убыли места и для начала хотя бы вновь разделить армию на полки, потому что за время последней кампании они окончательно потеряли какую-то стройную структуру, смешавшись в одну большую кучу. Конный же полк пришлось формировать, по сути, заново поскольку из четырех сотен его списочного состава к середине осени удалось тем или иным способом вернуть в строй чуть больше четверти. И это учитывая артиллеристов, коих разгром, связанный с предательством, к счастью, не затронул.
Глобально, если говорить совсем уж честно, больших проблем с набором новых бойцов у Александра не было. Система в этом плане была уже достаточно неплохо отработана: свеженабранные новики, — коих преддверии голодной зимы навербовать было относительно просто — отправлялись в качестве гарнизонов по замкам, где их дрючили опытные, прошедшие не одно сражение сержанты, а те, кого они меняли, отправлялись в полки уже имея какой-никакой опыт службы. Таким образом у графа помимо полевой армии был всегда кадровый резерв в несколько сотен человек, которым можно было при случае воспользоваться.
Проблемы возникли только в пополнении конного полка и в наборе новых мушкетёров и артиллеристов, где нужны были несколько более специфические навыки, чем просто шагать в строю, держа в руках трехметровую деревяху.
Вакансии стрелков и артиллеристов заполнили за счет выпускников школы и отбора самых смышленых рядовых из пехоты, а вот с конницей дело было сложнее, но и тут Александр нашел достаточно остроумное решение. Он «выкупил» часть бойцов у вассальных ему баронов за еду. Не много — много у них все равно не было, да и не отдали бы — но полсотни бойцов, таким образом, насобирать удалось, что вместе с еще своими семью десятками и тремя десятками бывших пленных — тут желающих сменить статус было много, но наученные горьким, опытом отбирали очень тщательно — позволило сформировать костяк старого-нового полка. Еще сотню бойцов набрали из пехоты среди тех, кто более-менее сносно держался в седле.
В самом конце шестого месяца, поймав небольшое, в несколько дней, окно сухой погоды, до Берсонзона добралась уже совсем глубоко беременная Элианна вместе с первой партией продовольствия. Последнему, если честно Серов был рад гораздо больше. К предавшей его жене он и раньше то особых чувств не испытывал, а уж теперь и подавно, и затребовал он ее возвращение чисто по политическим мотивам. Ни обида, ни желание мести, ни уж тем более какая-то любовь тут роли совершенно не играли. Просто оставлять потенциального наследника во вражеских руках — дело опасное и недальновидное, плюс позволять жене сбежать, тем более в таких обстоятельствах — не слишком полезно для репутации.
Сдав жену на руки страже — понятное дело, что ни о какой свободе передвижения речь не шла — и целителям, — ради такого дела из Александрова был вызван Жерард, беременная все-таки, — Серов постарался выкинуть эту проблему из головы. До родов по идее должно было быть еще дней двадцать, и в течение этого срока Александр вообще не хотел вспоминать об Элианне.
Что же касается еды, приехавшей, вместе с женой — ну или наоборот, жена приехала вместе с едой — то тут Эверрет на удивление даже не обманул. Судя по сопроводительным документам и накладным, эти двадцать повозок с зерном составляли примерно десять процентов от общей суммы выкупа, что в целом сходилось с расчётами Александра и, если и дальнейшие поставки пройдут без неожиданностей, то ближайшую зиму удастся пережить без особых потерь, а может даже с прибытком.
Интерлюдия 4
Как самый маленький камень, брошенный в воду, вызывает на ее поверхности далеко расходящиеся круги, так и маленькая война в глубине Вольных Баронств, на первый взгляд ничем не отличающаяся от тысяч подобных случавшихся прежде, неожиданно привлекла к себе внимание внешних сил. В том числе и тех, которые находятся практически на противоположном конце континента.
Едва было достигнуто соглашение о перемирии между двумя графствами, как тонкие, невидимые обычному глазу информационные нити потянулись во все стороны, донося до всех заинтересованных сторон подробности случившегося у границ Закрытого королевства.
— Плохо, — князь Эррестор за тысячи лет жизни приобрел противную привычку разговаривать сам с собой, впрочем, учитывая то, скольких потенциальных интересных собеседников он пережил, такой мелкий недостаток можно было древнем эльфу простить. Во всяком случае сам князь его себе прощал совершенно беззастенчиво. — Гвиндор будет вопить, что был прав. А и возразить ему будет нечего.
На столе перед правителем эльфийского народа, вот уже не одну сотню лет твердо держащего все нити управления в своих руках, лежало срочное донесение содержащее краткий отчет об итогах затеянной Темным Орденом интриги, обернувшееся для тех неожиданны крахом, а для эльфов — совершенно неприятным появлением на свет нового вида оружия.
Нет, князю и раньше попадались упоминаемые вскользь — нужно понимать, что между ним и источником информации было минимум два посредника — некие трубы, с помощью которых и некой алхимической смеси иномирец планирует метать во врагов железные и каменные снаряды. Однако тогда в чужом изложении все это выглядело весьма сомнительно. Теперь же источник напирал на то, что именно благодаря новому оружию графу Серов удалось отбиться от внешнего нападения и даже остаться с прибытком.
Но даже не это самое неприятное. Хуже того что из-за смерти гроссмейстера ан-Крейна и его заместителя — при весьма нужно сказать загадочных обстоятельствах, явно не без участия иномирца опять же — повис в воздухе вопрос производства гольцев, на которых эльфийский князь весьма рассчитывал в своих схемах.