Майлз выдал привратнику свою карточку, и вскоре его провели в салон.
– Это ты?! Бог мой! – воскликнула шикарная леди, поднимаясь навстречу ему.
Майлз, слегка улыбаясь, обнял ее, она легонько прижала его к груди, но тут же оттолкнула:
– Ну довольно, довольно! Ты должен помнить, что я нынче респектабельная дама! Каверли прокашлялся.
– Ну, ты понимаешь, что я имею в виду! – заметила она, чуть смутившись.
– А кто же обеспечивает тебе прикрытие, Долли? Дает тебе на кусок хлеба?
– Ах, один проходимец. Впрочем, он очень хорошо доился… То есть был ко мне очень щедр, – тут же поправилась она.
– Да брось ты говорить высоким штилем, спустись на землю! – остановил ее Каверли. – Неужто уже не помнишь, как разбила полную бутылку «Стар к Нейк» об голову одного козла, который пытался выбить мне зубы?
– Нет, не помню! – резко отвечала она. – И если бы ты не полез в драку с хулиганом и двумя его трезвыми приятелями, будучи сам пьян как сапожник, то мне бы и нечего было вспоминать! Я ничего такого вспомнить не могу, но твердо знаю, что и не делала подобного! Какие низменные идеи вращаются в твоей голове – бутылку об голову… Имей в виду, в моем заведении дешевок нет, тут только рафинированные молодые леди…
– Браво, Долли! – одобрил он, смеясь глазами. – И давно ли ты выучилась так изысканно выражаться?
– Хватит болтать… Что тебе надо? – пробурчала Долли, отворачиваясь.
– Именно то, что ты объявила в своем меню, – отвечал Каверли с ухмылкой. – Молодую рафинированную леди!
Глава 15
Левенинги снимали апартаменты на Ориндж-Гроув. Конечно, не самое удобное место, соглашалась миссис Левенинг с Селиной Вендовер, зато до Зала Источников можно дойти не вызывая экипаж, а что касается колокольного звона из близлежащей (точнее, близстоящей) часовни, то они скоро к этому привыкнут – привыкают ведь к шуму люди, живущие по соседству с Ниагарским водопадом?
– Конечно, милая, в нашем с вами возрасте начинаешь понимать, что идеал недостижим, и приходится довольствоваться лучшим из имеющегося! – говорила миссис Левенинг Селине таким голосом, будто приоткрывала завесу над величайшей тайной мира. – А вот мистер Каверли посмеялся бы над моими словами, если бы слышал. Он бы решил, что я неискренна. Ему ведь известно, что для меня очень важно видеть из окон оживленную улицу и что я бываю счастлива только в самом центре большого города!
Относительно места проживания Левенингов интерес Эбби был весьма умеренным, но к замечанию насчет мистера Каверли она отнеслась настороженно.
– Да, мэм, – сказала она с напускным безразличием. – Мистер Каверли вообще смешлив без меры. Не знаете, он еще вернется в Бат?
Миссис Левенинг мгновенно раскусила эту деланную беззаботность в голосе Эбби. Она окинула девушку понимающим взглядом, отчего щеки у Эбби заиграли румянцем, но сказала лишь:
– Надо полагать, милая, раз он сохранил за собой свои комнаты в «Йорк-Хаус», то он намерен вернуться!
Это замечание наконец успокоило исстрадавшуюся Эбби…
Однако в ее мучениях был виноват не только мистер Майлз Каверли; в пытках приняли участие также ее собственная сестра и племянница.
Начать с того, что после гриппа Фанни стала жутко раздражительной, капризной и подавленной. Все понимали, даже доктор Роутон, что после тяжелой болезни такое состояние вполне естественно; но тем не менее Эбби стало невмоготу ежедневно выносить жалобы Фанни, ее плач, требования и обвинения, что книги, специально принесенные ей Эбби из библиотеки, отвратительно скучны. Фанни то и дело вздыхала:
– Ах, если бы наконец дожди перестали! Если бы я могла выйти на улицу!
Бедняжка Фанни стала совсем не похожа на себя саму, веселую и жизнерадостную, говорила Селина. Доктор Роутон с туповатой важностью объяснял Эбби, что чем быстрей она прекратит цацкаться с девочкой, тем лучше для них обеих; но он не знал, что, помимо гриппа, расстройство Фанни было вызвано совсем другими, гораздо более существенными причинами…
Фанни еще долго продолжала бы играть у Эбби на нервах, но ситуацию простодушно разрядила Селина, поведав Эбби о своем новом открытии, сделанном в городе.
Селина увидела миссис Клапхэм. Это историческое событие произошло в Зале Источников, куда Селину привел воображаемый приступ ее вымышленного ревматизма. Она бы и не знала, кто эта дама в хорошей шляпке, но тут верная доносчица Лора Баттербанк зашептала Селине на ухо, что это миссис Клапхэм.
– Так вот, – продолжала Селина свое повествование, – я порылась в своем ридикюле, где у меня всегда жуткий беспорядок, а когда наконец достала лорнет, то увидала рядом с этой миссис Клапхэм – кого бы ты думала? – того самого Стэси Каверли, что больше месяца увивался вокруг нашей Фанни! И ты представляешь, Эбби, у него хватило наглости сделать вид, что он меня попросту не заметил! Не могу допустить и мысли, что он мог меня не видеть, я-то прекрасно его разглядела, несмотря на мое плохое зрение и непротертый лорнет! И притом он сразу же так гадко засуетился и быстренько смылся с этой вульгарной особой! И теперь, когда я вспоминаю, как он обивал пороги нашего дома, пока ты не приехала и не отшила его, я понимаю, как ты была права ! Я с трудом смогла выволочь ноги оттуда и нанять извозчика. Да и то, спасибо мистер Энкрам взял меня под руку, а то я бы просто не добралась до экипажа…
Но это было еще не все. Некая Особа (под коим псевдонимом Эбби без труда угадала злокозненную миссис Раскум) с фальшивой улыбочкой спросила, как пережила бедная Фанни свое разочарование в любви… И Селина даже не нашлась что ответить сплетнице – так велико было ее удивление.
Однако за пару последующих дней Селина заочно нашла множество острых и сокрушающих ответов миссис Раскум и то и дело в разговоре с Эбби вдруг вскидывалась, снова и снова вспоминая, что именно ей сказала миссис Раскум, находчиво и язвительно отвечая воображаемой противнице и отыскивая еще одну отвратительную черточку в и без того инфернальном облике и аморальном поведении своей врагини…
На третий день Эбби взорвалась:
– Да прекрати же ты, Селина! Хватит мне и того, что Фанни каждые пять минут повторяет: ах, только бы кончился дождь! У меня начнется истерика, если ты еще раз скажешь слоги «рас» и «кум» в одной фразе! Все, что успела сказать тебе миссис Раскум, я уже знаю наизусть! А что касается твоих остроумных ответов, то ты сама прекрасно знаешь, что на самом деле ни за что не смогла бы произнести их в жизни!
Селина не слишком обиделась, вовсе нет. Ведь Эбби, наверное, просто устала, да и вообще она была не столь чувствительна, не столь тонка… Как бы то ни было, Селина и без того как раз собиралась прекратить разговоры про миссис Раскум…
Однако была или не была Селина обижена, она погрузилась в полное молчание, не только на тему ненавистной миссис Раскум, но и вообще. Если беспрерывно говорящая Селина была утомительна, то она же, в упрямом молчании час за часом хлюпающая носом, была просто персонажем кошмара. От этого Эбби еще острее захотелось, чтобы Майлз Каверли приехал как можно скорее.
Однако нежданный визит на Сидни-Плейс нанес вовсе не Майлз Каверли, а мистер Джеймс Вендовер собственной персоной. Он спустился из экипажа с маленьким дорожным саком в руках и с видом человека, которого возмутительное поведение родственников заставило претерпеть адские муки ночной поездки на почтовой карете…
Первой его увидала Фанни, занимавшая наблюдательный пост у окна в гостиной. Когда карета остановилась, девушка, естественно, чуть не скончалась от разрыва сердца, думая, что приехал Стэси Каверли. Однако, увидав ладную фигуру мистера Вендовера, Фанни воскликнула:
– Нет, только не это! Приехал мой дядя! Я не желаю видеть его, не желаю!
И она вылетела из комнаты, оставив Эбби самой придумывать извинения за ее отсутствие…
Эбби собралась с духом и ничем не выдала удивления, когда вошел мистер Вендовер.
– Какой сюрприз, Джеймс! – заметила она вместо приветствия. – Интересно, что привело тебя в Бат?