Однако Эбби, наделенная более жизнерадостным умом, не видела в случае Оливера никакой смертельной опасности, хотя и понимала, что неотступные мысли о сыне доводят бедную миссис Грейшотт до умопомешательства и оттого она здорово преувеличивает опасности, которые грозят Фанни.
Однако последующие три дня не подтвердили благоприятных прогнозов Эбби. Фанни выказывала все признаки безоглядной влюбленности в лондонского красавчика и уже явно созрела для настоящей, крупной глупости… Эбби насторожило, что Фанни с нескрываемым нетерпением ждет каждое утро письма и, только завидев в окно алый мундир и кокарду почтальона, уже мчится к дверям. Но писем не было, и Эбби, которая первоначально была невысокого мнения об уме загадочного Каверли, теперь склонна была думать, что именно умный человек не стал бы писать девчонке любовных писем из Лондона, наверняка зная, что те попадут в руки ее теток. Если он, конечно, действительно хочет жениться на Фанни. Тогда его задача – понравиться опекунам девушки, и то, что он проделал с Селиной, говорило о том, что эту задачу он хорошо осознавал. Селина им просто бредила – хотя вынуждена была в присутствии Эбби бредить тихо.
– Бедная девочка, – бормотала себе под нос Селина всякий раз, как Фанни кубарем неслась вниз по лестнице к почтальону. – Это так волнительно! Так возвышенно… Как ты можешь без волнения смотреть на это, Эбби? Я не ожидала, что ты окажешься такой бесчувственной…
– Вовсе я не бесчувственна! – возражала ей Эбби. – Наоборот, я с большой тревогой думаю, какой урок получит наша Фанни! И все равно пусть лучше она вытерпит это, чем будет считать себя несчастной романтической героиней, которую замуровали в стену, чтобы разлучить с возлюбленным принцем!
Единственное замечание, которое позволила себе Эбби, состояло в совете не выпячивать напоказ свои чувства. В ответ на это Фанни немедленно выпятила подбородок, на скулах у нее загорелся румянец, и глаза засверкали.
– Не думай, что я стыжусь своей любви к Стэси! Зачем же я стану притворяться?
У Эбби даже язык защипало от множества колкостей, которые тут же возникли у нее на уме, но она усилием воли сумела удержаться и ничего не ответила. Фанни и без того уже начала понимать, что ее любимая тетя присоединилась к противникам ее ненаглядного Каверли. Самое худшее – пытаться усмирить девчонку, думала Эбби. Поэтому она решила пока оставить Фанни в покое.
Глава 3
Мистер Стэси Каверли не появился на той неделе в Бате и так и не написал Фанни. Эбби начала уже питать надежду, что из мухи действительно было сделано небольшое стадо слонов и что молодой человек лишь забавлялся легким флиртом с девочкой, о которой скоро позабыл.
Она так бы и пребывала в самоуспокоенности, ежели бы усилиями леди Виверхэм до ее сведения не было настоятельно доведено, что она, леди Виверхэм, получила любезнейшее письмо от мистера Каверли, в коем он уведомляет о своем намеченном возвращении в Бат на следующей неделе.
Эта новость нанесла сокрушительный удар по оптимизму Эбби. Настроение у нее еще больше испортилось после того, как Селина замогильным голосом объявила, что у нее обострились желудочные колики, отягченные лихорадкой, кашлем, ангиной, приступом ревматизма и мигренью. Селина, по ее словам, всю ночь не смыкала глаз и только молила Бога, чтобы эта загадочная и ужасная болезнь не приковала ее на весь остаток жизни к постели – причем в настоящее время крайне неудобной, поскольку горничные так и не научились как следует взбивать подушку.
Эбби не разделяла этих мрачных предчувствий, однако немедля послала за лучшим в округе врачом, который мог бы всласть потешиться над лихорадкой и коликами Селины. Эбби попросила доктора ни в коем случае не подкреплять подозрения Селины, что она одной ногой уже прочно стоит в могиле. Доктор, под энергичным давлением, дал обещание; однако когда он стал невнятно мямлить Селине про слабую форму инфлюэнцы, его пациентка была просто шокирована подобным отсутствием такта и потребовала у доктора, чтобы он торжественно объявил полный список ее болезней. Доктор, под пристальным оком мисс Эбби Вендовер, был вынужден искать компромиссные пути и завел путаную речь о том, что даже простой грипп, когда поражает столь хрупкое и практически небесное создание, как мисс Селина Вендовер, представляет собой огромную опасность для здоровья. Доктор посоветовал Селине побольше оставаться в постели, обещал тотчас же выслать ей солевой раствор, порекомендовал принимать жженый сахар внутрь от кашля и козью шерсть как наружное средство для предупреждения чахотки. Остальная часть лечебного курса в форме парной баранины, пива и снотворного была провозглашена доктором чуть ли не под диктовку самой больной.
Потом доктор, отчаянно извиняясь, уже наедине с Эбби виновато объяснял ей, что все-таки ни один из элементов прописанного им лечения не способен причинить особого вреда такому могучему организму, каковым обладает мисс Селина. Из беседы с доктором Эбби вынесла стойкое убеждение, что ей не стоит уделять много внимания мнимым болезням Селины, поскольку в этом случае интрижка Фанни с загадочным мистером Каверли ускользнет от ее внимания.
Следует отметить, что старшая мисс Вендовер просто наслаждалась своей болезнью, которая принимала у нее каждый день новые формы: как только чуть стих озноб, усилился кашель, а когда кашель прошел, на авансцену стремительно выступило расстройство кишечника. После легкого покалывания в сердце Селина развила такую бурную рекламную кампанию в пользу своей скорой смерти, что даже легкомысленная Фанни стала посматривать на нее с некоторой опаской и наконец спросила у Эбби, не собирается ли тетя Селина и в самом деле покончить с земными заботами.
– Нет, детка, вовсе нет! – весело отвечала ей Эбби.
– Но тогда… Эбби, милая, иногда мне начинает казаться… Может быть, тете просто нравится болеть?
– Ну конечно же она это просто обожает! У нее, в конце концов, так мало развлечений! А тут она становится центром всеобщего внимания, разве можно ее винить? Милая девочка, печальная истина состоит в том, что дамы ее возраста должны непременно заболеть, чтобы хоть кто-нибудь обратил на них внимание… И это относится не только к старым девам. Приглядись, как почтенные матроны, уже повыдававшие замуж дочерей и которым уже практически не о чем заботиться, просто культивируют в себе самые невероятные сочетания смертельных недугов!
Округлив глаза, Фанни прошептала:
– Так что же, теперь тетя пролежит на диване весь остаток жизни?
– О нет! – отвечала Эбби. – Во-первых, диваны имеют свойство продавливаться. И рано или поздно что-нибудь изменит направление ее мыслей, и ты еще удивишься, как мгновенно наступит ее выздоровление.
И это случилось гораздо раньше, чем можно было ожидать. Как-то раз после полудня, зайдя к сестре, Эбби обнаружила ее сидящей скрестив ноги на постели (где всего час назад она мучительно стонала в расчете на приникшую к изголовью служанку) и беспокойно терзающей письмо, только что полученное с дневной почтой.
– И что же ты думаешь? – в возбуждении закричала Селина. – Левенинги собираются приехать на зиму в Бат! Бог мой, да они уже, может, прибыли! Миссис Левенинг пишет, что сперва они намерены остановиться в гостинице «Йорк-Хаус», а потом уж начать подыскивать себе апартаменты, поскольку раньше они в Бате не бывали, как ты знаешь. Я уже перебрала все возможности и думаю, что на Палтини-стрит или Лора-Плейс будет слишком дорого для них, – а что ты скажешь?.. Не то чтобы миссис Левенинг упомянула точную стоимость, на которую они рассчитывают, но я предполагаю, что доходы мистера Левенинга все-таки не выходят за рамки приличного и разумного, – как ты думаешь?
– Милая моя, если бы я имела хоть малейшее представление, кто такие Левенинги, я, возможно, и попыталась бы подобрать какой-нибудь ответ! – отвечала Эбби, смеясь глазами.