— Здравствуйте, Соня! Я от Михеева, — произнес он.
— Да, да, — ответила девушка. — Давайте ваш паспорт.
Костин протянул ей свой новенький паспорт. Девушка взяла его в руки и снова улыбнулась Александру.
— Подождите, я сейчас быстро оформлю вам прописку.
Костин вышел в коридор и, достав из кармана куртки папиросы, закурил. Ждать пришлось недолго. Из кабинета вышла Соня и протянула ему паспорт, в котором стоял штамп о прописке.
— Спасибо, Соня. Вы во сколько заканчиваете свою работу?
— Зачем вам это?
— Просто, хотел вас проводить, если вы не возражаете…
Девушка развернулась и скрылась за дверью кабинета.
Соня вышла из здания милиции и неторопливым шагом направилась в сторону дома. Она свернула в сторону небольшого сквера и здесь столкнулась с Александром, который сидел на лавочке, держа букет цветов.
— Добрый вечер, Соня, — произнес Костин. — Это вам…
Он протянул ей букет. Девушка удивленно посмотрела на него. Ей еще никто не дарил цветов.
— Спасибо. Мне не нужны ваши цветы.
— Как же так, Соня. Я специально выбрал для вас эти цветы. Вы только посмотрите, какие они красивые.
— Дайте мне пройти!
— Я вас не держу. Я просто хочу вас проводить.
— Меня не нужно провожать. Я хорошо знаю дорогу до дома.
Костин засмеялся. Эта девушка с каждой минутой все больше и больше нравилась ему.
— Вы знаете, Соня, я не сомневаюсь, что вы хорошо знаете дорогу до дома. Мужчины провожают своих дам не потому, что те не знают дорогу до дома, а совсем по другим причинам. Я вас провожу, потому что вы мне очень нравитесь.
— Странно, только раз увидел и вдруг понравилась. Такого не бывает!
— Это у кого как, а у меня бывает.
Соня вновь посмотрела на Костина. Ее большие выразительные глаза были изумрудного цвета, словно два больших лесных озера. В лучах заходящего солнца, ее светло-русые волосы переливались разноцветными огнями, а ее легкая фигура словно парила среди густой зелени кустов.
— Соня! Вам кто-нибудь говорил, что вы очень красивая девушка? Неужели я первый? Не может быть, чтобы такую красоту и никто не заметил.
Девушка впервые улыбнулась. Костин шел рядом с ней, чувствуя, как у него за спиной вырастают крылья.
— Скажите, Анатолий, за что вы сидели, — спросила она его.
«Надо же, запомнила, как меня зовут», — подумал он.
— Я не предатель, Соня и не враг народа. Просто мне не повезло. В 1941 году попал в окружение, затем концлагерь. После окончания войны вновь снова попал в концлагерь, теперь уже в наш и это несмотря на то, что я два года после всего этого воевал.
— Разве так бывает?
— Бывает, Соня, бывает. Власть почему-то не верила нам, тем, кто побывал в плену. Можно подумать, что я добровольно сдался немцам. Наши командиры плохо воевали, а мы бойцы оказались должны отвечать за их промахи.
— Вот я и пришла, — тихо произнесла Соня.
Они стояли около небольшого двухэтажного барака, чудом уцелевшего при немецком наступлении на Москву.
— Сама я из Ташкента. Здесь живет моя старенькая бабушка. Я приехала после войны, чтобы помочь ей. Сейчас она уже не ходит…
— А родители у вас живы?
— Да. Все зовут вернуться обратно, но я разве бабушку брошу? Кто за ней будет ухаживать, ведь ей восемьдесят три года.
— Наверное, ты права. Я бы тоже не оставил свою бабушку. Правда, у меня уже давно никого нет. Сирота, я, — произнес Костин и засмеялся.
— Можно я завтра снова провожу вас?
— Хорошо, Анатолий…
Она развернулась и быстро исчезла в темноте подъезда.
К неволе тюрьмы, а тем более одиночной камеры, привыкнуть практически не возможно. Особенно тяжело это сильному человеку, каким был Абакумов. Виктор Семенович ждал суда и надеялся на его объективность. Он не был настолько глуп и наивен, он просто верил, что все документы и установленные факты будут свидетельствовать в его пользу. Сталина уже не было, Берию, насколько он знал, уже расстреляли.
В свое время его обслуживала самая маленькая охрана, а ведь численность сотрудников охраны, выделявшихся советским руководителям, отражала их статус. Если к Молотову было приставлено 120 человек, к Берии около ста, к Булганину, Маленкову и Хрущеву — от семидесяти до ста, к маршалу Жукову около двадцати, то его охраняло менее десяти человек.
Однако, как не парадоксально, но, несмотря на этот факт, он знал гораздо больше всех их взятых вместе. Поэтому он и был опасен абсолютно для всех их. И самое страшное — он слишком долго возглавлял МГБ. Он хорошо знал, что в свое время Сталин убрал Ягоду, затем Ежова и только Берию он отодвинул от НКВД, по всей вероятности из-за того, что высоко ценил его за организаторские способности.