Около него снова оказался официант. Записав заказ в маленький блокнотик, он услужливо наклонился над ухом Костина:
— Молодой человек, вы не скучаете? Есть барышни приятной наружности, могу познакомить. Да не глядите на меня так, чистоту гарантирую, — тихо произнес мужчина и, не дождавшись ответа, быстро растворился, среди группы танцующих пар.
От взгляда Костина не ускользнуло, как к официанту подошел молодой человек и что-то сказал ему, кивнув головой в сторону Александра.
«Что-то здесь не так? Кто этот молодой человек и чем я мог заинтересовать его? Постой, Костин, неужели ты мог забыть это лицо?» — подумал Костин, продолжая наблюдать за молодым человеком.
Наконец, официант принес ему ужин.
— Уважаемый! — обратился к официанту Александр. — Вы не подскажите кто этот молодой человек, с которым минуту назад вы разговаривали? Уж больно мне его лицо знакомо. Пытаюсь вспомнить, но ничего не получается…
По лицу официанта пробежала улыбка.
— Я не думаю, что вы знакомы. Этот молодой человек из ведомства Лаврентия Берия.
— Вы правы. Я не сталкивался с людьми из подобного ведомства.
«Неужели просочилась информация о том, что я занимаюсь разработкой маршала? Что их могло заинтересовать конкретно и для чего им все это?»
Александр еще раз посмотрел на молодого человека, который удобно усевшись за столом, с интересом рассматривал танцующие пары. Закончив ужинать, Костин направился в свой номер. Старая привычка оставлять при выходе из помещения едва заметную контрольную метку сработала и в этот раз.
«Выходит, пока я ужинал в ресторане, кто-то посетил мой номер, — подумал Костин. — Интересно, что их интересовало в моем номере?»
Внимательно осмотрев номер, он обнаружил микрофон, который был аккуратно спрятан под подоконником.
Это было в июле 1941 года. Александр выбрался из воды и повалился на речной песок. Он огляделся по сторонам в надежде увидеть кого-то из своих бойцов, с которыми выходил из окружения, но берег и водная гладь была пуста.
«Неужели только я один мог переплыть эту не совсем широкую речку?», — подумал он.
Немецкий бронетранспортер, с которого немецкий пулеметчик расстреливал переплавлявшихся красноармейцев, куда-то исчез. Противоположный берег был пуст, лишь следы на песке свидетельствовали о совсем недавнем присутствии бронированной машины на берегу. Он сел на песок и сняв с ног сапоги, вылил из них воду. Он поднялся и направился к кустам, которые росли в двадцати метрах от берега. Он быстро разделся и повесил гимнастерку, галифе и портянки на кусты. Ужасно хотелось есть. В его животе беспрестанно что-то урчало, как будто кто-то переливал жидкость из одной емкости в другую. Тишина, еле слышный плеск волн, словно снотворное свалили Костина с ног. Он не заметил, как задремал.
Проснулся он от голосов, которые доносились совсем рядом с ним. Он быстро натянул на себя галифе, гимнастерку.
— Стой! — раздалось из кустов. — Руки подними!
— Я русский! Братцы не стреляйте!
Из кустов один за другим вышли трое красноармейцев с винтовками в руках. Один из бойцов был вровень с Костиным, двое других были небольшого роста, и больше походили на подростков. Его колючие поросячьи глаза буквально обежали высокую статную фигуру Александра.
— Офицер? — несколько удивленно произнес красноармеец и удивленно уставился в переносицу Костина.
— Лейтенант…
— А мне без разницы кто ты. Сейчас в этих лесах кто только не бегает, вчера вот генерала встретили. А помнишь, лейтенант, как пели, броня крепка и танки наши быстры? Может, ты мне скажешь, где наши танки, где наши прославленные полководцы: Ворошилов, Буденный? Молчишь? Наверняка, чемоданы пакуют…
Словно, испугавшись своих слов, он замолчал и с испугом посмотрел на красноармейцев.
— Давай, обувайся лейтенант. Пусть с тобой разбирается наш сотрудник Особого отдела.
Он движением штыка указал направление движения. Один из красноармейцев шел впереди, двое позади Костина.
— Из какой вы части? — поинтересовался у них Александр.
Острое жало штыка уперлось ему между лопаток.
— Отставить разговоры, — произнес боец со свинячьими глазами, а то, не посмотрим, что офицер, расстреляем прямо здесь.
«Вот настало время, когда жизнь человека перестала представлять какую-то ценность», — подумал Костин.
— Стой! Кто идет? — раздалось из-за кустов. — Пароль?
— Байкал, — произнес один из бойцов. — Это ты Евдоким?
— Я. Как гласит устав, спросить пароль я обязан.