Страдания людей усиливались, хриплое дыхание едва проходило через ссохшееся горло, растрескавшиеся губы были сведены судорогой. Им казалось порой, что звезды вертелись в бреду перед воспаленными глазами.
Вдруг Баурджед увидел, что очертания корабля явственно обрисовались на воде, лица спутников выступили из темноты. Он невольно ухватился рукой за борт — казалось, корабль поднимается на воздух в волнах непонятного света. Хор испуганных воплей показал Баурджеду, что он не грезит. Преодолев головокружение, он огляделся. Все море вокруг было охвачено пламенем, волны крутили и взметывали голубые вспышки, а пенные всплески у носов кораблей рассыпали миллионы золотых огоньков. Каждое весло, опускаясь на воду, рождало вспышку света, и огненная полоса уходила вдаль за кормой корабля.
Пронизанная светом вода стала прозрачной и легкой, корабль качался в ней, будто брошенный в неведомый мир между водой и небом.
Освоившись с неведомым зрелищем и поняв, что им не угрожает опасность, люди стали замечать в воде животных невероятного вида. Подобные прозрачным лентам, гребням, зонтикам[66], точно сделанные из волшебного гибкого стекла, эти животные колыхались в горящих волнах, сами испуская еще более сильный голубой или золотистый свет. Некоторые из них были огромны — их прозрачные купола достигали двадцати локтей в поперечнике, видимые издалека, как сияющие островки[67].
Отважный гребец — азиат, бросившийся в море для того, чтобы схватить одно из этих существ, почти мгновенно погиб. Поспешившие к нему на выручку товарищи покрылись сплошными ожогами, нанесенными тонкими нитями, свешивавшимися с краев зонтика и достигавшими многих локтей длины.
Долго плыли корабли по светящемуся морю, и пораженные люди забыли о своих невзгодах. Но когда волны внезапно погасли, жажда начала мучить людей с новой силой. С рассветом ветер утих, при ярком солнце суда еще двигались к берегу на веслах.
Сияющая голубизна моря здесь пересекалась узкими полосами кровавого цвета, простиравшимися вперед и назад до горизонта[68]. Как красные змеи, извивались эти странные полосы, с поразительной четкостью выделявшиеся на прозрачной синей воде. По приказанию Уахенеба зачерпнули воды в тот момент, когда корабль находился на одной из красных полос. Вода в сосуде отливала багрянцем, потеряв прозрачность, и действительно походила на жидкую кровь, но без запаха. Откуда же взялись в море эти исполинские потоки крови, какие животные, духи или боги могли пролить такое ее количество? Или это была кровь самого моря?
Страх перед встречавшимся непонятным так же владел Баурджедом, как и всеми его подчиненными.
Но его поддерживала отвага спутников — опытных воинов и моряков: кормчего Уахенеба, помощника его Ахавера, парусного мастера Нехси, начальника воинов Имтоура. Эти люди своим мужеством иногда заставляли Баурджеда — повелителя сотен людей — недоумевать и изумляться: откуда, из каких глубин души черпают они спокойную отвагу, веселый задор и неутомимость, когда, казалось, их усталые тела должны были бы беспомощно простираться по палубе? Мужество людей, постоянно, много дней находившихся с ним рядом, одолевало испуг перед сверхъестественным, перед проявлениями неизвестных сил, во власти которых он находился. Напрягая последние силы, гребцы вывели корабли из кровавых полос. Вскоре послышался шум прибоя, и, наконец, суда оказались за пенной границей, у берега. Еще издали было видно широкое устье ущелья, через которое сбегали к морю заросли высоких деревьев — первые рощи, встреченные экспедицией. Никогда еще весла не мелькали с такой скоростью, причал кораблей не выполнялся так быстро. А дальше, за песчаными холмами, была вода, свежая и чистая, дивного вкуса, изливавшаяся обильным ручейком в прохладной тени пальм, в зарослях собачьих башмаков[69].
На этом месте Баурджед прервал свой рассказ и, сощурив глаза, словно снова утомленный от блеска жаркого моря, посмотрел на фараона.
Тот сидел оцепенев, рот грозного властелина приоткрылся, глаза, прикрытые тяжелыми веками, были устремлены вдаль, туда, где в прорези окна виднелось длинное плоскогорье со строящейся пирамидой. Хафра медленно выпрямился, принимая снова облик божественного владыки, и приказал принести угощение.
68
Скопления микроскопических водорослей, от которых Красное море и получило свое название.