— Не смотри, папа.
Клэр обернулась и увидела, что дочь ведет Тони за руку, его глаза прищурены. По тому, как его губы приподнялись в озорной усмешке, Клэр была уверена, что он мог видеть красочный взрыв вокруг себя. Мгновение спустя его подмигивание подтвердило ее подозрения.
— Могу я уже открыть глаза? — спросил он.
Клэр была уверена, что ей никогда не надоест слушать, как он подшучивает и играет с их прекрасной дочерью.
— Еще нет, — ответила Николь. — У нас с мамой есть кое-что для тебя. — Она подвела Тони к креслу. — Садись сюда.
Да, подумала Клэр. Требовательна, как и ее папочка.
— У вас? — спросил Тони, садясь. — А что твоя мама приготовила для меня?
Внутренности Клэр напряглись, когда она коснулась его щеки мимолетным поцелуем и прошептала: — Позже.
Возложив бумажную корону на его густую с проседью гриву, Николь захлопала в ладоши и закричала:
— Открой глаза! С Днем святого Валентина, папочка!
Тони рассмеялся, притянул Николь к себе на колени и поцеловал в макушку.
— Это все для меня?
Ее маленькие косички качнулись взад-вперед, когда она кивнула.
— Потому что мы любим тебя! А ещё мы приготовили кексы!
— Мы их испекли, — добавила Клэр, усмехнувшись бумажной короне Тони. — Тем не менее, я думаю, нам следует поужинать перед кексами.
— Нет, мам. — Николь надулась и умоляюще перевела взгляд с Клэр на Тони. — Это особенный день. — Ее маленькие пальчики возились с вырезом топа. — Видишь, мне даже пришлось надеть ожерелье прабабушки. Значит, он очень особенный. Так что мы можем съесть кексы до ужина.
Тони пожал плечами и улыбнулся Клэр.
— Моя дорогая, твои навыки ведения переговоров передаются следующему поколению. Я не знаю, как мы можем спорить с таким аргументом.
Клэр вздохнула.
— Хорошо, но нас ждет чудесный ужин, так что после кексов…
— Мы поужинаем, — хором ответили Николь и Тони.
После ужина и сказки на ночь Тони и Клэр уложили Николь в постель и закрыли дверь. Тая в объятиях мужа, Клэр наслаждалась его сильными руками и преувеличенно громко выдохнула.
— Ты устала праздновать, моя дорогая?
— Я думаю, да. Ты понятия не имеешь, сколько времени потребовалось, чтобы вырезать все эти сердечки.
Ведя ее к их комнате, Тони открыл дверь, Клэр ждал сюрприз при свечах. Их личный столик был накрыт белой скатертью, на нем стоял букет красных роз на длинных стеблях.
— Тони? Что ты сделал?
— Ну, возможно, меня проинформировали о празднике бумаги и кондитерских изделий.
Клэр приподняла бровь.
— Кто сказал тебе? Это должно было стать сюрпризом.
— Возможно, Шеннон что-то упоминала об этом, но не злись на нее. Когда я сказал ей, что хочу, чтобы она присмотрела сегодня за Николь, пока я приглашу тебя отпраздновать, она просветила меня насчёт секретного плана. Она не хотела, чтобы я испортил сюрприз Николь.
Клэр медленно повернулась, заметив лепестки роз, разбросанные по их откинутым простыням.
— А что там? — спросила она, указывая на стол. — Мы уже поели.
С дьявольской ухмылкой он приподнял одну крышку, показывая клубнику.
— Хм-м-м, — ответила она. — Думаю, меня можно было бы убедить…
Прежде чем она успела закончить, он поднял вторую крышку, открыв шоколадный соус и взбитые сливки. Ее глаза широко распахнулись.
— Тони?
Муж грациозно двинулся к ней, его глаза темнели с каждым шагом, заставляя ее внутренности до боли скручиваться. Когда Тони притянул ее к себе, прижав ее грудь к своей сильной груди и завладел ее губами, в голове Клэр не осталось больше мыслей об усталости. Мгновение спустя его умелые пальцы начали расстегивать ее блузку.
Не столько с протестом, сколько с вопросом, Клэр повторила: — Тони?
Его теплое дыхание пощекотало ее обнаженное плечо, когда он прошептал: — Мы же не хотим, чтобы на этой красивой блузке остался шоколадный соус или взбитые сливки. — Приподняв бровь, он добавил, — Или на твоих брюках, или на красочном кружеве, которое у тебя под ними.
Держа его за плечи для поддержки, когда ее брюки присоединились к блузке в луже шелка на полу, она ответила: — А мы не хотим?
— Нет, потому что, моя дорогая, пришло время для нашего собственного праздника сладостей, и если ты думаешь, что на кухне у нас был беспорядок… — Он ухмыльнулся, и его темные глаза сверкнули в свете свечей. — …Ты еще ничего не видела.