— Милая, — сказала Эмили, обнимая сестру, — мы с Кортни говорили об этом. Мы обе уходим.
Глаза Клэр расширились.
— Одна из вас может остаться.
Эмили покачала головой.
— Мы любим тебя, и мы рядом. — Она посмотрела мимо Клэр на Тони. — Это то, что вы должны разделить вдвоём. Пожалуйста, дайте нам знать как можно скорее.
Тони кивнул Эмили и обнял Кортни.
— Я так и сделаю, — сказал он. — Я выйду, как только смогу.
Когда Тони подошел к своему месту у плеча Клэр и крепко сжал ее руку, она посмотрела в зеркало у изножья кровати. Каждый раз, когда медсестра говорила ей тужиться, она тужилась. Каждый раз, когда доктор говорил дышать, она дышала. Следование инструкциям никогда не было проблемой, особенно когда выигрыш был на горизонте.
Как долго продолжались роды? Клэр не могла вспомнить. Позже она вспомнит давление и некоторую суматоху. Она вспомнила успокаивающие прикосновения темноглазого мужчины рядом с ней и слова врача. Она также помнила, что Тони никогда не просили решить, кто выживет. В этом никогда не было необходимости. Ранним утром седьмого февраля Натаниэль Шерман Роулингс официально вошел в их жизнь.
Клэр не знала, вошла ли Николь с таким же громким криком, но тот, что услышала она от сына, согрел ее сердце и душу.
— Да, Клэр и Энтони, ваш сын объявляет о своем присутствии, — провозгласила доктор, поднимая их сына в воздух.
Когда Клэр взглянула на мужа, она увидела влагу на его щеках, которую она почувствовала в собственных глазах. Он наклонился и прошептал: — Я люблю тебя.
Она не могла выговорить ни слова, пока медсестра не положила Натаниэля ей на грудь и не накрыла их обоих одеялом.
— Привет, Натаниэль, — проворковала она. — Я твоя мама.
Тони погладил маленькую головку, покрытую темными волосами.
— Привет, сынок, я твой папа.
Именно тогда глаза их сына открылись, и Клэр с Тони потерялись в изумрудном море. Тепло окутало их пузырь, когда Тони обнял свою семью.
— У него твои глаза.
Некоторое время они застыли в моменте, не готовые поделиться этим с теми, кто за дверью. Это был один из тех редких случаев, к которым можно возвращаться, длящийся секунду, но сохранившийся навечно, изменившую жизнь вечность, скрепившую прошлое с будущим.
ГЛАВА 15
— Для мира ты можешь быть всего лишь одним человеком, но для одного человека ты можешь быть миром.
Середина февраля 2018
Клэр
Не открывая глаз Клэр прислушалась к голосу мужа. Модуляция напомнила ей колыбельную, но его слова не были словами песни или сказки. Его слова были словами отца, разговаривающего со своим сыном: слова любви и поддержки, а также обещания, которые можно было подтвердить только временем. Так же, как это было, когда Николь была младенцем, кормление в середине ночи было одним из самых любимых периодов дня Клэр. Тони просыпался от плача сына и менял подгузник Нейта, принося на руки Клэр свежего, сладко пахнущего малыша. Для двухнедельного ребенка Нейт был заядлым едоком. Несомненно, еда была его любимым занятием. Как только начинал, он использовал всю свою энергию, чтобы проглотить все, что Клэр могла предложить. Когда он был доволен, его маленькие глазки закрывались, а длинные ресницы мирно покоились на его растущих щечках.
Именно тогда Тони забирал его в детскую и сидел с ним, укачивая его. Клэр не всегда знала, сколько времени они провели вместе. Большую часть ночей она засыпала, слушая глубокий баритон, разносящийся в тихом ночном воздухе. Это было особое время для Тони и Нейта, и она не хотела вмешиваться. Когда они с Тони говорили о другом ребенке, Тони признался, что те часы, которые он провел с Николь в раю посреди ночи, помогли ему сохранить рассудок в Янктоне. Он сказал, что лежал на своей койке ночь за ночью и заново проживал те часы в своей голове. Мягкость ее крошечных ручек и запах детской присыпки дразнили его чувства, пока он не засыпал. Он знал, что это ненастоящее, но иллюзия была лучше, чем то, что предлагала его реальная жизнь в то время. Он не мог удержать свой разум от того, чтобы не отправиться в маленькую детскую, когда его глаза закрывались.