Прошло две тысячи лет, и с каждым днем количество скелетов продолжает увеличиваться.
Я думаю, что Бог передумал.
Судный день стал невозможен.
По-моему же, каждое деяние выносит свой собственный приговор, и это более научно. Зачем продолжать накапливать деяния к определенному дню, а затем решать? И зачем решать извне, когда есть возможность решать изнутри? Каждое деяние имеет свое внутреннее следствие.
Вы можете это вычислить: если ваша жизнь несчастна, то вы делаете что-то неправильное; а если ваша жизнь — вихрь веселья, то вы делаете все то, что и следует делать.
Так что вам решать, сделаете ли вы вашу жизнь вихрем веселья или вихрем страдания; больше некому решать. Вы есть деяние, и вы есть судья. И это представляется более научным, простым.
Гандхарадж, если все идет хорошо, будь счастлив. И помни о том, почему дела идут хорошо, чтобы они продолжали идти все лучше и лучше, ибо благоденствие тоже имеет глубину.
Просто выясни, что именно делает твою жизнь блаженной, мирной, тихой, счастливой — простая арифметика, — и твоя жизнь может стать святой жизнью.
По-моему, если ты живешь радостно, ты — святой человек.
Ты должен сделать только одно: умри для прошлого, чтобы ты мог возродиться в свежем настоящем и свободном будущем.
Возлюбленный Бхагаван,
есть ли другой путь — без смерти и небезопасности?
Прежде всего, смерти нет.
Смерть — это иллюзия.
Умирает всегда кто-то другой, вы же никогда не умираете. Это значит, что смерть всегда видится извне, это взгляд со стороны.
Те же, кто видели свой внутренний мир, единодушно заявляют, что смерти нет. Ведь вы не знаете, что составляет ваше сознание; оно не состоит из дыхания, оно не состоит из сердцебиения, оно не состоит из кровообращения.
Поэтому, когда врач говорит, что некий человек мертв, это является заключением стороннего наблюдателя; он говорит только одно: «Этот человек больше не дышит, его пульс остановился, его сердце не бьется». Эквивалентны ли эти три явления смерти? Нет.
Сознание — это не ваше тело, не ваш ум, не ваше сердце.
Поэтому, когда человек умирает, он умирает для вас, не для себя самого. Для себя самого он просто меняет местожительство, возможно, переезжает на более подходящую квартиру. Но поскольку старая квартира оставлена, а вы ищете его в старой квартире и не находите его там, вы думаете, что бедняга умер. Вам бы следовало сказать только одно: «Бедняга бежал. А куда он делся, мы не знаем».
Фактически, медицинская наука выходит за пределы своей компетенции, когда заявляет, что некий человек мертв. У медицинской науки нет еще такого права, ибо у нее нет еще определения того, что составляет смерть. Она может только сказать: «Этот человек больше не дышит. Его сердце остановилось. Его пульс больше не прослушивается». Сделать вывод, что он мертв, — значит выйти за пределы того, что вы видите. Но поскольку у науки нет никакого представления о сознании, смерть тела становится смертью существа.
Те же, кто познал существо... а чтобы познать его, вам вовсе не обязательно умирать, вы можете просто двигаться внутрь. Вот что я называю медитацией — просто двигайтесь внутрь и выясните, что является вашим центром, а в вашем центре нет никакого дыхания, никакого сердцебиения, там нет никакого мышления, никакого ума, никакого сердца, никакого тела, и все же вы есть.
Как только человек испытывает переживание самого себя, — что он есть не тело, не ум, не сердце, а чистое сознание, — он познает, что для него нет смерти, ибо он не зависит от тела.
Сознание не зависит от кровообращения. Оно не зависит от того, бьется сердце или нет; оно не зависит от того, функционирует ум или нет. Это совершенно иной мир, его не составляют какие-либо материальные вещи, он нематериален.
Поэтому прежде всего надо понять, что смерти нет — ее так и не удалось обнаружить.
А если смерти нет, то какая может быть небезопасность?
Для бессмертной жизни не может быть никакой опасности. Ваше бессмертие не зависит от вашего банковского счета; нищий столь же бессмертен, как и император.
Что касается сознания людей, то это — единственный мир, где существует подлинный коммунизм: все люди имеют одинаковые качества, и у них нет ничего такого, что может быть утрачено или отнято. У них нет ничего такого, что может быть уничтожено, сожжено.
Небезопасности нет.
Все небезопасность — это тень смерти.
Если вы всмотритесь поглубже, то увидите, что любое чувство небезопасности коренится в страхе смерти. Но я говорю вам, что смерти нет: следовательно, не может быть никакой небезопасности. Вы — бессмертные существа, амритасъя путра.
Вот что говорили провидцы на древнем Востоке: «Вы — сыны бессмертия».
И они не были скупцами, как Иисус Христос, который говорил: «Я — единственный сын Бога». Странная идея... стыдно даже говорить такое. «Я — единственный сын Бога», — а что же остальные? Они все ублюдки? Иисус осуждает весь мир! Он — единственный сын Бога, а чьими сыновьями и дочерьми являются все эти люди? И это странно — почему Бог остановился, дав рождение только одному ребенку? Что, его хватило только на одного ребенка? Или он сторонник контроля над рождаемостью?
Я спрашиваю папу римского и Мать Терезу: «Ваш Бог, должно быть, является сторонником контроля над рождаемостью; он, должно быть, пользуется теми штуками, которые вы запрещаете — презервативы и все такое, как может быть иначе? Раз он произвел сына, тогда, по меньшей мере, одна дочь — вот естественная тенденция».
И за всю вечность... не поразвлечься?
Психологи говорят, что бедные люди производят больше детей по той простой причине, что у них нет никаких других развлечений. Чтобы пойти в кино, вам нужны деньги; чтобы пойти в цирк, вам нужны деньги; чтобы пойти на пляж Чоупатти, вам нужны деньги. Везде, где есть развлечения, вам нужны деньги. Поэтому быстрей в кровать — это единственное развлечение, для которого не требуются деньги.
А что делает Бог? Он не может пойти ни в кино, ни в цирк, ни на пляж Чоупатти. Сидит себе вечно, скучает... Породил только одного сына? Это намекает на многое; возможно, он так разочаровался в этом одном сыне, что принял целибат: «Я не собираюсь больше производить идиотов».
Иисус учил на земле всего лишь три года. Когда ему было тридцать три, его распяли — великий спаситель, который не смог спасти самого себя. Бог, должно быть, испытал огромное разочарование: «Кончено! Больше никаких сыновей, никаких дочерей!»
Но реальность такова, что в пребывании единственным, без соперников, есть определенный элемент эгоизма.
Кришна может быть воплощением Бога, но он не сын, а просто фотокопия.
Мухаммед может быть посланником — он просто почтальон.
Но Иисус — особый, он является единственным сыном Бога. В этом есть определенный эгоизм.
Древние провидцы не были столь эгоистичными. Они называли все человечество — прошлое, настоящее, будущее — амритасья путра: вы все есть сыновья бессмертия. Они не ставят себя над вами; они не претендуют на то, что они более святы, чем вы. В том, что касается сознания, они делают все человеческие существа абсолютно равными — вечными.
Нет никакой небезопасности.
Нет никакой нужды в каком-либо другом пути, — да и нет никакого другого пути.
Жизнь — вот путь, который проходит через врата смерти.
Вы можете пройти через эти врата сознательно. Если вы достаточно медитативны, то вы можете пройти через смерть, прекрасно зная, что вы перебираетесь в другой дом; вы можете войти в утробу другой матери, прекрасно зная, что вы въезжаете в новую квартиру, — и она всегда лучше, ибо жизнь всегда эволюционирует. И если вы можете умереть сознательно, то, несомненно, ваша новая жизнь будет с самого начала на очень высоком уровне.
И я не вижу никакой небезопасности.