— Кто эта красотка? — спрашивает она, опуская руки на колени.
Гриффин встает и идет ко мне, благодарно улыбаясь, берет мою руку в свою и ведет к маме. Она усаживает меня на свободное место рядом с собой, и я присаживаюсь, улыбаясь ей мутными глазами.
— Ты тоже плачешь, милая девочка?
Я смеюсь, когда по моей щеке скатывается слеза.
— Простите, я просто очень счастлива сейчас.
Она обнимает меня, на удивление крепче, чем я ожидала, и гладит меня по волосам. Расслабляюсь в ее объятиях, и мы обнимаемся несколько мгновений, пока Гриффин подходит к своему отцу.
— Привет, пап, — говорит он, опускаясь на колени рядом с инвалидным креслом, но когда Дэвид ничего не отвечает, я вижу, что Гриффин заметно сдулся.
— О, тебе придется подождать, пока закончится это чертово соревнование. Каждый раз, когда он его смотрит, он настаивает, чтобы никто с ним не разговаривал, — уверяет Лилиан, отпуская меня.
— Что это за конкурс? — с любопытством спрашиваю я, глядя на экран и замечаю логотип «Сальтвотерских Шреддеров» на футболках некоторых серферов.
— Это первое в жизни соревнование моего сына, — говорит Дэвид, поворачиваясь и глядя на меня с гордой улыбкой, — он станет чемпионом по серфингу, когда вырастет.
Я встаю и иду к нему, прищурившись на телевизор, пока не нахожу молодого Гриффина. Его длинные волосы доходят до плеч, когда он рассекает волны.
— Это он, — восклицает Дэвид, указывая на Гриффина на экране телевизора.
— Похоже, вы им гордитесь, — отвечаю я, улыбаясь ему.
Он поворачивается и смотрит на меня, его лицо сияет.
— Конечно, горжусь, это же мой сын, я буду гордиться всем, что он решит сделать.
— Правда?
— Да, мэм. Обязательно передайте ему это, если когда-нибудь увидите его.
Мои губы снова начинают подрагивать.
— Обязательно, — шепчу я, глядя через его плечо на Гриффина, который грустно улыбается телевизору.
— Хватит об этом старике, — говорит Лилиан сзади нас, — посиди со мной.
Я смеюсь, проходя на свободное место рядом с ней, и Гриффин присоединяется к нам. Она роется в своей коробке с безделушками, доставая выцветшие и погнутые фотографии Гриффина в младенчестве.
— Вот этот мальчик, — говорит она, указывая на фотографию, — был нашим маленьким чудом. У меня не должно было быть детей, по словам врачей, я была бесплодна, но потом в конце сороковых я забеременела.
Она поднимает взгляд на Гриффина и снова ласково гладит его по щеке.
— Врачи говорили мне, что не стоит продолжать беременность из-за моего возраста, но я не послушала. Я знала, что этот ребенок должен был ходить по этой земле, и теперь посмотри на него. Маленькое чудо Божье, совсем взрослое.
Следующий час мы разговариваем о том, каким Гриффин был в детстве, и я рассказываю ей о своих родителях, когда она спрашивает. Она обнимает меня, когда я плачу, и держит за руку до конца моего рассказа. Рассказываю ей, как мы с Гриффином познакомились и каким засранцем он был, когда я впервые его увидела.
Она откидывает голову назад, смеясь так же, как Гриффин, и мне становится тепло на сердце, когда я вижу в ней его частички.
— Я знаю, мы только что познакомились, — говорит она, улыбаясь мне, — но я могу сказать, что ты одна из хороших, и ты много значишь для моего сына.
Снимает с безымянного пальца большое кольцо с изумрудом и с нежностью смотрит на него, после чего берет руку Гриффина и кладет ему на ладонь.
— Мама, почему ты даришь мне свое обручальное кольцо? — спрашивает он в замешательстве, глядя на него.
— Я хочу, чтобы оно было у тебя. Я не становлюсь моложе и не знаю, будет ли у меня еще возможность сделать это, — она сгибает его пальцы на кольце и подталкивает руку к себе.
— Мама… — его голос срывается.
— Я не знаю, планируешь ли ты когда-нибудь жениться на этой девушке, хотя надеюсь, что да, но я хочу, чтобы ты воспользовался моим кольцом, когда этот день настанет.
Он кивает, убирая кольцо в карман, и тут по его щеке скатывается слеза. Его мама протягивает руку и вытирает ее.
— Я люблю тебя, — говорит она, притягивая его к себе и целует в щеку.
— Я тоже тебя люблю, мама, — отвечает он, его голос дрожит.
Они обнимаются несколько минут, прежде чем она медленно отстраняется и смотрит на него, ее глаза снова затуманены.
— Мне очень жаль, — говорит она, — но почему мы обнимаемся?
— Что? — спросил Гриффин, сведя брови вместе.
— Я тебя знаю?