Его одеколон наполняет мои чувства тонким, но пленительным ароматом, который обволакивает воздух вокруг, напоминая о свежем горном воздухе после тропического душа. Отчетливая смесь сандалового дерева и кедра придает этому аромату суровую элегантность. Его большой палец, скользящий по моей щеке, выводит меня из транса, и я отталкиваю его руку от себя.
Он издает хриплый смешок, прежде чем взяться за лямку моей спортивной сумки и перекинуть ее себе через плечо. Он также берет чемодан из моих рук и направляется к лестнице.
— Следуй за мной.
Я чувствую себя так, словно меня только что ударили кнутом. Он был полным придурком, но вот он здесь, несет мои сумки в комнату, как джентльмен. Я очень надеялась, что он оставит меня в покое и, возможно, будет наблюдать с верхней площадки лестницы, смеясь, как я пытаюсь поднять свой чемодан. Вместо этого он молча несет их наверх.
Почему он не может быть уродливым? Было бы намного проще не любить его, если бы меня так не тянуло к этому придурку. Я не могу отвести взгляд от его широкой спины и цепляюсь за жилистые руки, которые сгибаются, когда он ставит мой чемодан на пол на верхней площадке лестницы. Поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и ловит мой пристальный взгляд, самодовольная улыбка расплывается по его лицу.
Я прочищаю горло и оглядываю дом изнутри, притворяясь, что восхищаюсь прибрежным декором и стенами, увешанными фотографиями команд и памятными табличками. Я отказываюсь тешить его самолюбие, разглядывая его.
Придурок.
— Это твоя комната, — говорит он, открывая дверь, расположенную параллельно лестнице, прежде чем войти.
Следую за ним внутрь и наблюдаю, как он бросает мою спортивную сумку в изножье кровати и подкатывает чемодан к краю.
— Не думаю, что расслышала твое имя, — я скрещиваю руки на груди.
— Гриффин, — отвечает он, засовывая руки в карманы спортивных штанов и с любопытством оглядывая комнату, как будто видит ее впервые.
Мое лицо бледнеет, когда я понимаю, что это тот самый человек, о котором меня предупреждала Залея. И, похоже, не зря, потому что до сих пор встреча с ним была не самым приятным опытом.
— Гриффин, где Габриэль?
— В этом доме мы называем его тренером Мэтьюсом, — поправляет он, поворачиваясь ко мне спиной и прохаживается по комнате, изучая каждую деталь, прежде чем выглянуть в окно в сторону океана. — Он разрешает только определенным людям называть его Габриэлем.
— Где он? — повторяю я, мое терпение иссякает.
— С остальной командой.
— И где же?
— На пляже Китсо, — он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и вздыхает, когда видит, что я поднимаю бровь. — Примерно в часе езды отсюда.
— Когда они вернутся?
— Поздно. Есть еще вопросы?
Я не дышу, пока взгляд Гриффина задерживается на мне, и облизываю пересохшие губы.
Его глаза следят за движением моего языка с такой интенсивностью, что у меня в животе становится тепло. Когда я не отвечаю, он медленно подходит ко мне, держа руки в карманах.
Глаза не отрываются от моих, пока он не останавливается передо мной, наши груди почти соприкасаются.
— Ты боишься остаться со мной наедине, солнышко?
— Не называй меня так.
Хмуро смотрю на него, но мой голос звучит более нуждающимся, чем я намереваюсь, его близость затуманивает мои чувства.
— Думаю, да, — глаза Гриффина скользят по моему телу, затем возвращаются наверх и останавливаются на моих губах, взгляд темнеет. — Солнышко.
Он моргает, отгоняя похоть из глаз, и проходит мимо меня, выходя из комнаты в коридор. Я поворачиваюсь и высовываю голову из своей комнаты, чтобы посмотреть, как он подходит к двери рядом с моей.
Заходит в комнату, ни разу не взглянув в мою сторону, и без слов захлопывает за собой дверь.
Я закатываю глаза и удаляюсь в свою новую комнату, прислоняясь спиной к двери после того, как закрываю ее, и заставляю себя делать глубокие вдохи, чтобы успокоить нервы.
Как такой привлекательный человек может быть таким чертовски раздражающим?
Образы его подтянутых рук и идеального пресса проникают в мое сознание, и я стону, когда подхожу к кровати, беру подушку и прижимаю ее к лицу.
Я слишком сексуально обделена, чтобы находиться рядом с мужчиной, который так выглядит. Каким бы раздражающим и грубым он ни был, я не могу отрицать, что между нами витает сексуальное напряжение, и от этой мысли из меня вырывается еще один разочарованный стон, а подушка делает свое дело, заглушая звук.