То, о чем мы оба будем жалеть.
— Боже мой, — шипит она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня круглыми глазами, — я должна была остаться там, я такая глупая. Если он застанет нас здесь, он подумает, что мы… — резко замолкает, когда по е щекам пробегает слабый румянец.
Интересно. Она даже не может этого сказать.
— Он подумает, что мы что? — спрашиваю я, напрягая голос, чтобы не прижать ее к стене и не раздеть. — Используй слова.
— Делаем…всякое, — с трудом произносит она, и розовый цвет на ее щеках становится темно-красным.
То, как я на нее воздействую, завораживает, и я хотел бы услышать, что происходит в ее голове, когда она так себя ведет.
Я замечаю, что она все еще дрожит, обхватив себя руками, поэтому тянусь к ручкам душа и поворачиваю их, пока не начинает брызгать теплая вода.
Наклонив голову, подаю ей знак, чтобы она зашла под воду, а сам поворачиваюсь, подтягиваюсь к стене и выглядываю из-за нее, чтобы посмотреть, нет ли еще Зейла снаружи.
Я вижу, что тот идет к берегу, повернувшись к нам спиной.
Чего он может хотеть так сильно, что это не может подождать?
Молю все, что есть хорошего в этом мире, чтобы он вернулся в дом, когда не найдет нас на пляже. Я не хочу, чтобы остальные члены команды подумали, что я отвлекся.
Опускаюсь обратно и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Элиану, и застываю, когда вижу, как она вынимает верхнюю половину своего гидрокостюма, обнажая полностью спину, капли воды стекают по ее нежной коже.
— Блять, — простонал я, привалившись спиной к выступу, поверженный ее видом.
Она смотрит на меня через плечо.
— Что?
Я ничего не говорю, позволяя своим глазам блуждать по ее телу, запоминая каждую точку красоты на спине.
— Используй свои слова, — говорит она, бросая мои слова, сказанные ранее, обратно в меня.
— Я очень стараюсь держаться от тебя подальше, солнышко, но ты не даешь мне покоя.
Ее взгляд врезается в мой, и мир вокруг нас расплывается.
Боже. Эти глаза.
Ее зеленые глаза напоминают мне о лесе, о свежих листьях, распускающихся весной, об изумрудном кольце, которое мой отец подарил моей матери, когда делал предложение. Они гипнотизируют, и я даже не пытаюсь отвести взгляд.
Наблюдаю за тем, как ее глаза опускаются к моему рту, как язык выныривает и проводит по розовой нижней губе.
— Ничего такого, чего бы ты еще не видел, — говорит она, снова поднимая взгляд на меня.
Я протягиваю руку и осторожно поворачиваю ее лицом к себе, притягивая за талию. Мой взгляд путешествует по ее телу, золотистый отблеск солнца подчеркивает края изгибов, и я чувствую, как мой контроль над собой ослабевает.
Эти чертовы изгибы.
— Я определенно не видел таких глаз.
Мой взгляд фокусируется на ее груди, и я борюсь с желанием засунуть одну из них в рот.
— Что мы делаем? — задыхаясь, шепчет она, шагая между моих ног, мои руки лежат на ее бедрах, а ее — на моем плече.
— То, что нам, наверное, не стоит делать, — бормочу я, проводя круги по голой коже, прежде чем снова заглянуть в прекрасные миндалевидные глаза.
Нежная кожа сияет в лучах солнца, я любуюсь веснушками, рассыпанными по ее лицу, и наблюдаю, как она жаждет к моих прикосновений, глаза закрываются.
Мой большой палец проводит по ее мягкой нижней губе, и я наконец позволяю себе поддаться искушению.
— К черту, — бормочу я.
Она не перестанет отвлекать меня, так что я могу позволить себе отвлечься хотя бы раз. Встав, я мягко подталкиваю Элиану назад, пока она не упирается спиной в стену, и теплая вода льется на нас обоих, намочив мои волосы.
Я наклоняю подбородок, заставляя эти прекрасные глаза снова встретиться с моими, когда она тихо вздыхает. Элиана поднимает на меня взгляд, я наклоняюсь для поцелуя, но от сильного удара в дверь душа она резко отталкивает меня, прежде чем мои губы касаются ее.
Это был самый длинный и самый короткий трехсекундный период в моей жизни.
— Тук-тук, пожалуйста, наденьте свою одежду и откройте дверь, — поет Зейл с другой стороны.
Мысленно помечаю, что надо надрать ему задницу за то, что он испортил почти поцелуй. Я был так близок к тому, чтобы наконец-то избавиться от притяжения к ней, ну или сделать все только хуже.
Она быстро застегивает гидрокостюм, и я открываю дверь, стараясь не выдать своего стояка, наблюдая, как любопытное выражение лица Зейла превращается в озорную ухмылку, когда он замечает Элиану через мое плечо.
— Так-так-так, разве это не самый большой сюрприз века, — говорит он, широко ухмыляясь и потирает руки.