Он указывает в нашу сторону, и Элиана переминается с ноги на ногу.
— Это были не мы, — говорю я, — мы спали на моей лодке прошлой ночью.
— Ну а кто еще это мог быть? — хмурится он.
— Доброе утро, — доносится с лестницы мягкий голос Кайри.
Все поднимают головы и смотрят, как она спускается по лестнице с Колтоном на буксире. У Зейла отвисает челюсть, и он поворачивает голову в нашу сторону, морщась от похмелья. Коа удивленно поднимает брови, наблюдая за их приближением, и уходит чистить кофеварку.
— Какого черта, — восклицает Зейл, поворачиваясь обратно, чтобы пригвоздить Колтона смертельным взглядом, — почему ты здесь?
— Я привела его сюда, — просто отвечает Кайри.
— Да, но зачем?
— Почему бы и нет? Несколько месяцев назад здесь был его дом.
— Но это больше не его дом, — возражает Зейл.
— Это всегда будет его дом.
Ее тон окончательный, и она проходит мимо него, слегка нахмурившись.
Зейл прижимает пальцы к вискам и закрывает глаза, выравнивая дыхание.
— Кайри, пожалуйста, скажи мне, что стоны, которые я слышал прошлой ночью, исходили не от вас двоих.
— Это не твое дело, Зейл.
— Кажется, меня сейчас стошнит, — пробормотал он, побледнев лицом.
Он встает с табурета и идет обратно наверх, по пути задевая плечом Колтона.
Колтон возвращает свое внимание ко мне и кивает, когда наши взгляды встречаются.
— Нам, наверное, стоит поговорить.
Машу вилкой в воздухе, а затем указываю на тарелку с панкейками перед собой.
— Да, как скажешь, после завтрака.
Я не хочу с ним разговаривать, но после того, как прошлой ночью я чуть не увидел, как он умирает, понял, что он мне все еще дорог, несмотря на его предательство.
Меньшее, что могу сделать, — это выслушать его и решить, что будет между нами дальше. Кайри накладывает две тарелки и протягивает одну ему, после чего они садятся напротив нас и начинают есть, тихо переговариваясь.
Элиана протягивает руку и сжимает мое бедро, успокаивающе улыбаясь, а я возвращаюсь к поглощению панкейков.
Мы с Колтоном устраиваемся бок о бок на песчаном пляже, пока все остальные убираются после завтрака. Он подтягивает колени к груди и упирается в них руками, глядя на горизонт. Сидим молча, слушая, как волны разбиваются о близлежащие камни.
— Почему ты просто не дал мне умереть? — спрашивает он, не отрывая взгляда от океана.
— Не будь дураком, Колтон.
— Я серьезно. Я был дерьмовым другом, так почему ты меня спас?
Я скрежещу зубами.
— То, что ты был дерьмовым другом, не значит, что ты заслуживаешь смерти.
Он отвечает не сразу, и тишину снова заполняет шум волн.
— Я действительно не целовал ее, Гриффин, — мрачно говорит он, — я знаю, что у тебя нет причин верить в это, но я клянусь всем, что это не так.
Он проводит рукой по своим непокорным светлым волосам и испускает дрожащий вздох, а затем смотрит на меня, его глаза печальны.
Колтон никогда не выглядел так раньше, он никогда не бывает на столько серьезным, и я редко видел его эмоциональным из-за чего-либо. Если он намеренно целовался с Меган, я не думаю, что его это настолько волнует, чтобы он пытался исправить наши отношения.
Отворачиваюсь и смотрю на океан.
— Я верю тебе.
Он застывает рядом со мной, и я снова перевожу взгляд на него.
— Правда?
— Она никогда не была в твоем вкусе.
Я сжимаю губы, чтобы скрыть улыбку, но когда уголок его рта приподнимается, не могу больше сдерживаться.
Он игриво пихает меня, и я пихаю его в ответ.
— Кто подходит под мой тип?
Заметно расслабляется, опускает ноги на песок и откидывается на локти.
Я смеюсь и тоже опираюсь на локти.
— Я вижу, как ты смотришь на Кайри.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— А я думаю, что понимаешь.
— Это неважно, — вздыхает он, — она увлечена Зейлом, а не мной.
— Правда? — я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. — Это то, что она сказала, когда ты трахал ее прошлой ночью?
Он стонет и падает обратно на песок, потирая лицо.
— Для нее это ничего не значило, это был пьяный трах.
— Мы с тобой оба знаем, что это неправда, — говорю я, подталкивая его коленом. — Для Кайри все что-то значит.
Он снова стонет, прикрывая глаза предплечьем.
— А для тебя это что-то значит? — спрашиваю я.
Колтон долго не отвечает, так долго, что я начинаю думать, не заснул ли он, но в конце концов вздыхает и поднимает руку, хмуря брови.
— Больше, чем следовало бы.