Вот только отчего мы решили, что Кретьен сам не видел комизма этих сцен?
Будь французский поэт всего лишь в меру ироничным виршеплетом, не вспоминал бы его сегодня никто, кроме специалистов. Это не так – и причин тому по крайней мере четыре.
Во-первых, Кретьену – пожалуй, даже в большей мере, чем Гальфриду Монмутскому, – принадлежит честь создания мира короля Артура. Логрия, лишенная границ; идеальное государство, занявшее всю Европу, бесконечно протяженное во времени. Историческая Логрия обречена на упадок и гибель, о причинах которых напишет Мэлори, обозначивший начало и конец Артурова королевства. Кретьеновская Логрия-утопия пребывает вовеки – и, таким образом, становится благодатной почвой для потенциально бесконечного сериала, который разворачивается в циклическом времени. Недаром такую роль в позднейшем артуровском эпосе начинает играть ежегодный рождественский пир, словно созданный для похвальбы рыцарскими подвигами; ситуация настолько «заигранная», что ее просто не могли не спародировать Твен в «Янки» и Толкин в «Джайлсе».
Во-вторых, Кретьен создал Ланселота. Характерно, что едва ли не самым популярным из его пяти романов был именно «Рыцарь Телеги». Не менее характерно, что текст этот был заказным и Кретьен его забросил, не окончив: слишком уж неестественными были герой, обезумевший от любви (Ланселот сражается с Мелеагантом, повернувшись к противнику спиной: лучше погибнуть, чем потерять из виду лицо Госпожи), и героиня, с ее неумолимо строгим куртуазным кодексом (Ланселот заколебался, достойно ли рыцаря спасать даму, сидя в телеге, – и Геньевра гонит его без объяснений). Да, такой Ланселот не породил бы драконоборца из пьесы Евгения Шварца… не говорю уж о трагической фигуре из книги Мэлори или даже о биржевом магнате из пародии Марка Твена.
И всё же – именно Кретьен вывел из полузабвения очень древний мифологический образ: юный рыцарь, любовник жены старого короля… Да, конечно, Тристан и Изольда были и тогда всем памятны; о них писал и Кретьен в несохранившемся романе. Но именно треугольник Ланселот-Гвиневера-Артур станет символом – не страстной любви в сопровождении великой музыки Вагнера, но безвыходной, мучительной для всех ловушки.
Третья причина бессмертия Кретьена: Грааль. Нет, это еще «грааль» с маленькой буквы – некое волшебное блюдо или… Или что? «Персеваль» остался незавершенным, и продолжатели Кретьена должны были сами отправляться в опасное странствие, ища объяснения странному слову.
Наконец, причина четвертая, самая очевидная: Кретьен очень талантлив. Литературоведы немало сказали о четкости композиции его книг, о яркости деталей – поэт словно краской плеснул. Но не будем упускать из виду и того, о чем писал Кретьен. Любовь и долг во всех их проявлениях – задолго до того, как классицисты нарядили античных героев в пудреные парики. Любовь Эрека оборачивается умалением чести, потому что отвлекает от подвигов, а гармонию найти трудно. Рыцарский пыл Ивейна заставляет его забыть о назначенной дате возвращения, и Лодина отвергает такого супруга (для полноты картины заметим, что некогда Ивейн убил в бою первого мужа Лодины и отнюдь не сразу завоевал любовь гневной вдовы). Чувства героев меняются от любви к ненависти и наоборот с явственным щелчком, как будто выключатель повернули, – но вспомним, что и Шекспир (в «Ричарде III») грешил тем же. Вот еще один довод в пользу того, что чтение рыцарских романов начинать нужно именно с Кретьена: принять исходные условия игры довольно легко, а вот заново упростить свое восприятие – отнюдь нет.
Самую сложную и глубокую книгу Кретьену было не суждено закончить. «Пленительные баснословия», как выразился современный исследователь, перешли на иную почву, германскую, и стали достоянием великого мистификатора Вольфрама фон Эшенбаха, жившего на рубеже XII-XIII веков.
«И если кто меня бранил, зачем столь долго я хранил историю Грааля под секретом, пусть знает, что своим запретом связал меня великий мастер Киот… Киот, продолжая со мною беседу, сказал, что нашел в знаменитом Толедо сие удивительное сочинение в первоначальном его изложении. На арабском писано языке, оно хранилось в тайнике…»