Нужно ли говорить, что никаких следов Киота не удалось найти даже Отто Рану, мистику из рядов СС? Подозревают, что Вольфрам зашифровал имя некоего еретика-катара – ведь «Парцифаль» был написан в самый разгар борьбы с альбигойцами, а замок Грааля Мунсальвеш явно связан с великой Горой еретиков – Монсегюром… Но если рискнуть и заглянуть еще дальше, то ничего определенного мы не увидим, разве что тамплиеров, которые (согласно Умберто Эко) всегда к этому причастны, а там и до идеи всемирного заговора недалеко. Впрочем, рыцари Грааля у Вольфрама и в самом деле названы тамплиерами.
Предпочитаю думать, что поэт вел рискованную игру – и что «Киот» не более реален, чем славный мавр Сид Ахмет бен Инхали, чью рукописную биографию Дон Кихота нашел в том же городе Толедо некий Сервантес. (Вот и тамплиерский заговор: жутко тайная организация со штаб-квартирой в Испании, которая подбрасывает великим писателям великие сюжеты…)
В другой главе поэмы Вольфрам более откровенен: на порог к нему явился не Киот, а некая прекрасная дама. «Ах, это вы, госпожа Авентюра!» – Она самая: авентюра, сиречь муза приключений.
Вольфрам не просто перевел и дописал роман Кретьена, но переработал его радикально. Появляется отец Парцифаля, юный Гамурет, за которым волочится шлейф влюбленных женщин, – едва ли не самый колоритный в этом отношении персонаж рыцарских романов (ведь с каждой он абсолютно честен – и отнюдь не Дон Жуан… просто жизнь так складывается). Проясняется смысл Грааля – уже не блюда, и даже не чаши Тайной Вечери, но чудесного камня, явившегося с неба (назвав его искаженными латинскими словами, Вольфрам с превеликим удовольствием – не сомневаюсь! – создал проблему для десятков филологов). Две линии романа идут бок о бок: Гаван (Гавейн) и Парцифаль, идеальный «земной» рыцарь и постоянно сбивающийся с пути рыцарь, взыскующий иного. Две темы развиваются параллельно: история духовного взросления Парцифаля и то, что потомки назвали «утопией Грааля».
В полунищете (если автор не преувеличил меру своих бедствий) Вольфрам написал удивительно светлую и добрую книгу о человеке, который из простачка в шутовском наряде превратился в непобедимого рыцаря, оступился, утратил веру, подменив ее культом Любви, и наконец понял, что «Бог есть Любовь». Роман Вольфрама породил оперу Вагнера, а мог бы – и действо, подобное «Jesus Christ Superstar», настолько зримо и живо это повествование.
Рецидивы ветхих традиций встречаются редко: вот Парцифаль, увидев пятнышки крови на снегу, вспомнил о жене и впал в транс, во время которого, впрочем, сшибал с коня всякого, кто приблизится. Но чаще Вольфрам описывает эпизоды, в которых люди ведут себя как люди, и поступки их не требуют «перевода» на современный лад. Мать Парцифаля боится за него и отпускает ко двору Артура, наряженного, как уже сказано, шутом – чтобы никто не тронул блаженного. Юноша приветствует каждого встречного, прибавляя, что так ему велела маменька. Две юные сестры явно влюблены в одного и того же рыцаря, только одна язвит его при первом же удобном случае, а вторая страдает от того, что ей нечего и подарить Гавану – не давать же ему в знак вечной любви старую куклу… Тринадцатый век, повторяю.
Братство Грааля предстает сообществом идеальных рыцарей, которое, тем не менее, поражено изнутри: ранен Король-Рыбак – и хотя Вольфрам явно играет с древнейшими мифологическими мотивами, я не хочу заострять на них внимание. Читатель, как и Парцифаль, не должен понимать смысла мистерии Грааля. Нам ясно одно: исцелить Короля может только заданный вопрос – или, вернее, незаданный. Парцифаль не решается отбросить правила вежества и спросить у Короля всего лишь: «Что с тобой?» Не спрашивает. И приговор жесток: никогда больше Парцифалю не войти в этот замок. Он остался куртуазным рыцарем – а это гораздо меньше, чем обычный человек, сочувствующий чужому страданию.
Путь от Бога – и снова к Богу. Исцеление придет – Вольфрам не перестает нас в этом заверять, – но через что должен для этого пройти герой? Толкин, не особо жаловавший рыцарские романы, создал замечательный термин: эвкатастрофа (не путать с «хэппи-эндом», хотя именно так переводится с греческого на английский это слово). Эвкатастрофа – счастливый конец, достигаемый через величайшие боль и утрату. Примером для Толкина были распятие и Воскресение Христово. Для Вольфрама – путь Парцифаля.