А вот были ли наследники у Эдварда Лира, сказать затрудняемся. Всем известен Лир – автор лимериков, составивших «Чепуховую книгу» (The Nonsense Book, 1846)…
А вот господин из Бомбея.
Он сидел на столбе, не робея.
А когда холодало –
Он спускался, бывало,
И просил ветчины посвежее.
(пер. О. Седаковой)
…но куда менее известен Лир – автор «Чепуховых песен» (1871), «Большей чепухи» (1872) и «Смехотворных стихов» (1877).
И почти совсем неизвестен Лир-человек.
В 1812 году на свет появился двадцатый ребенок разорившегося биржевого маклера. Родители не уделяли особого внимания сыну, оставив его на попечение сестры, которая сама годилась ему в матери (старше брата на двадцать один год!). Уже в детстве Лир страдал эпилептическими припадками (позднее к ним прибавился целый набор болезней) и слабым зрением, которое ухудшилось от того, что Эдвард стал всерьез заниматься живописью. В двадцать пять лет Лир покинул Англию, куда возвращался лишь наездами. В поисках впечатлений и климата, благоприятного для здоровья, он объездил всё Средиземноморье, от Италии до Турции и от Греции до Египта. Пейзажи Лира приобрели некоторую известность, равно как и рисунки, выполненные в Лондонском зоологическом саду: молодой художник так мастерски изображал попугаев, что в честь него назвали два вида – «какаду Лира» и «ара Лира». Помимо попугаев, Лир общался также с королевой Викторией, которой дал двенадцать уроков рисования («Где вы раздобыли такие замечательные картины? – Унаследовала, мистер Лир»). А еще он был невероятно трудолюбив. И сочинял песни. И пел их так, что слушатели плакали (как говорят, от восхищения). А еще…
«Ноги у меня кривые – по ним когда-то проехались – шея чрезвычайно длинна – нос напоминает слоновий – & я имею обыкновение спотыкаться на ровном месте, там & сям – ибо полуслеп; & вы можете составить общее представление обо мне»…
Трудно удержаться от сравнения Лира с Кэрроллом. Оба – звезды первой величины викторианской детской литературы (эпоха была долгая, и то, что Кэрролл на двадцать лет младше Лира, не столь уж важно); оба издали первые свои книги под псевдонимом (Лир подписал «Чепуховую книгу» именем Дерри Даун Дерри). Оба всю жизнь совмещали респектабельную профессию и несерьезное хобби – и оба были не вполне счастливы в профессиональной сфере. Кэрролл заработал репутацию невероятно скучного и равнодушного лектора; Лир в один год увидел смерть любимой сестры, провал выставки картин и… первое издание «Чепуховой книги» под именем автора – словно сама судьба жестоко указывала, в чем его предназначение. С другой стороны, не было бы Кэрролла-писателя без Доджсона-математика, а Лир не только глядел на мир как художник, но и сам иллюстрировал все свои книги (в этом он схож с великим эксцентриком ХХ века – Мервином Пиком).
И Кэрролл, и Лир вели оживленную общественную жизнь, играли с детьми, были вхожи в знатные дома – но при этом оба холостяка оставались глубоко одинокими до конца жизни; Лир даже умер в одиночестве, а не в доме родни, как Кэрролл. Оба переживали затяжные и тягостные депрессии; обоих биографы, вооруженные всесильным учением Фрейда, подозревали в тайных (и невоплощенных) пороках. Кэрролл чем дальше, тем больше склонялся к морализаторству религиозного толка. Лир не изменял собственному символу веры, который записал в письме одной девочке: «Дитя мое, я уверен, что нам позволят смеяться и на Небесах!».
Не мог бы Кэрролл, с его-то почти болезненной гордостью, писать «чепушинки» по настойчивому требованию аристократов; но Лир, в отличие от неуживчивого Кэрролла, сумел поставить себя так, что его принимали не как слугу или шута, но как почетного гостя (хотя сам утверждал, что с гордостью носил бы шутовской колпак-митру).
Лир и Кэрролл не могли не читать друг друга – но, сколько известно, ни один из них и словом не обмолвился о коллеге.
Четверть века разделяет первую и три последние книги Лира – а ведь в этом промежутке была напечатана «Страна Чудес». Предполагают, что именно благодаря «Алисе» Лир понял, насколько широко поле нонсенса, – и что оно не исчерпывается строгой структурой лимериков. «Чепуховые песни» и «Зазеркалье» были напечатаны почти одновременно, и при всем их несходстве чувствуется, что Бармаглот и Джамбли обитают не так уж далеко друг от друга.