Напряженного слуха достиг.
Он звучал, будто «…джум!» – этот тающий шум –
Просто ветер, что сразу затих.
Было тщетно искать в наступающей мгле,
Затопившей пустыню кругом,
След того, что они – на священной земле,
Где их Булочник бился с врагом.
С полусловом в устах и на полукивке,
Не склонив до конца головы,
Он внезапно и плавно исчез вдалеке –
Ибо Снарк был Буджумом, увы.
Во всех трудах французских экзистенциалистов нет ничего, сравнимого по силе с этими строфами.
У каждой эпохи свой Буджум, продолжает Гарднер. У нашей это атомное оружие (напомним, что комментарий был написан сразу после Карибского кризиса); но даже если человечество переживет бомбу, «Буджум никуда не денется… В скалистой расщелине, в ужасных тенях близящейся ночи, исчезает человек из плоти и крови. Поэтому не спрашивай, дорогой читатель, по ком звонит Благозвон».
Он звонит по тебе.
Вот такая рождественская (или пасхальная) история.
Предисловие Гарднера полупародийно, однако именно «полу-». В предисловии к «Полуночным задачам» Кэрролл признавался, что темные, тягостные мысли нередко посещали его в часы бессонницы; мрачных шуток о смерти немало в обеих сказках об Алисе – но «Снарк» мрачнее всего. В его финале нет здравомыслящей викторианской девочки, стряхивающей с себя мутный сон, – только «наступающая тьма».
В «Снарке» Кэрролл еще более явно, чем в «Бармаглоте», следует древней англосаксонской традиции. «Северная теория мужества», описанная Толкиным в лекции «Чудовища и литературоведы»,[40] ставит человека и даже богов перед лицом неизбежного поражения, которое вовсе не означает, что можно опустить руки и не участвовать в борьбе. Беовульф знает, что битвы с драконом ему не пережить, но идет в бой. Булочник, герой явно автобиографический, знает, что среди Снарков бывают Буджумы, но наравне со всеми участвует в охоте. Его исчезновение знаменует не только зыбкость человеческого бытия, но и становление нового жанра. Жанра, в котором детское, сказочное и невозможное становится героическим, эпическим и безусловно достоверным.
PS. Кстати: мы живем в мире, где буджум действительно существует. Это дерево, произрастающее в мексиканской пустыне, отличается столь необычной формой, что открывший его ботаник не мог удержаться от крика: «Это же буджум! Определенно – буджум!..»
_______________________
9. Когда эльфы были маленькими
Никто, кроме англичан, не смог бы создать такой бессмыслицы; однако никто, кроме них, создав такую бессмыслицу, не попытался бы отнестись к ней серьезно.
Г. К. Честертон. «Льюис Кэрролл».
В современном исследовании английской детской литературы приводится такая история: «…На премьере «Питера Пэна» в 1904 г., когда публика овацией встретила слова о том, что дети должны «верить в фей», Энтони Хоуп [известный писатель того времени] прошептал: “О, хоть бы на час сюда царя Ирода!”».[41]
Мистер Хоуп был не одинок в своем презрении к царству фей.
«– …Те, кого вы называете феями, – существа выдуманные, о которых Народ Холмов никогда и не слыхивал: крохи в марлевых платьицах, с сияющей звездой в волосах, с крылышками, как у бабочек, и напоминающей трость учителя волшебной палочкой, которой они наказывают плохих и награждают хороших. Знаю я их!
– Мы говорим не о них, – сказал Дан. – Этих мы тоже терпеть не можем.
– То-то же! Так разве удивительно, что Народ Холмов не очень-то любит, когда его путают с этими лживыми самозванцами с раскрашенными крыльями, сладкими речами на устах и размахивающими направо-налево волшебными палочками? Только представьте – крылья бабочек! А я видел, как сэр Гуон со своим народом направлялся, наперекор юго-западному ветру, из замка Тинтагель к Ги-Бразилю. Брызги летели выше Замка, и Кони Холмов обезумели от страха…»
Пак с Волшебных Холмов, герой одноименной книги Редьярда Киплинга (1906), проводит четкую грань между «Народом Холмов» и «феями» – последнее слово ему вообще очень неприятно.
Еще один пример. Фольклорист и писатель Эндрю Лэнг на протяжении двадцати лет издавал «разноцветную» серию сказок народов мира. В предисловии к «Сиреневой книге сказок» (The Lilac Fairy Book, 1910) он писал:
«Как утомительны те триста шестьдесят пять авторов, которые пытаются сочинять волшебные сказки! Они всякий раз начинают с того, как маленький мальчик или девочка идет гулять и встречает фей гардении, нарцисса и яблочного цвета… Эти феи пытаются развеселить ребенка, да не умеют; или читают мораль, и преуспевают в этом. Настоящие феи не проповедуют и не изъясняются на жаргоне. В финале мальчик или девочка просыпается и понимает, что всё это был сон».
40
Дж. Р. Р. Толкин. Профессор и чудовища. – СПб.: Азбука-классика, 2004. – С. 37-38. Том Шиппи в монографии «Дорога в Средьземелье» (СПб.-М.: Лимбус Пресс, 2003. – С. 277-278) показывает, что эта теория лежит в основе этики «Властелина Колец».
41
Л. И. Скуратовская. Детская классика в литературном процессе Англии XIX-XX веков. – Днепропетровск: ДГУ, 1992. – С. 137.