И всё же в главном Кэрролл ошибся.
Он привел своих героев – а следом за ними и читателей – не в подлинную Волшебную Страну, а в некий очищенный и облагороженный садик, так не похожий на безумный сад Червонной Королевы в Стране Чудес. Не случайно в предисловии к роману он рассказал о своем намерении подготовить к печати том сочинений Шекспира, сокращенных таким образом, чтобы их могла без стеснения читать юная леди. С Эльфландией Кэрролл проделал схожую процедуру.
Уже после смерти писателя вышел в свет его сборник «Три заката и другие стихи», иллюстрированный давним другом Кэрролла Гертрудой Томсон. История их знакомства поможет объяснить причину неудачи «Сильвии и Бруно». Кэрролл и Томсон договорились встретиться на вокзале, но забыли условиться об опознавательных знаках. Часы пробили двенадцать, и…
«В зал вошел высокий джентльмен, который вел за руки двух девочек. Увидев его стройную фигуру и чисто выбритое, тонкое и выразительное лицо, я про себя сказала: «Вот Льюис Кэрролл». С минуту он стоял с высоко поднятой головой, обводя быстрым взглядом зал, а затем нагнулся и что-то шепнул одной из девочек. Та на минуту задумалась и указала прямо на меня. Он отпустил их руки, подошел ко мне и со своей чудесной улыбкой… просто сказал:
– Я мистер Доджсон. Я должен был встретиться с вами, не так ли?
На что я улыбнулась так же открыто и ответила:
– Как вы догадались, что это я?
– Моя маленькая приятельница нашла вас. Я сказал ей, что должен встретиться с юной леди, которая знает фей, и она тут же указала на вас. Но я вас узнал еще раньше».
Гертруда Томсон «знала фей», поскольку изобразила их в цикле рисунков. А теперь посмотрите на ее иллюстрацию к последней книге Кэрролла: жеманный викторианский эротизм – и неизбежные крылышки за спиной эльфа-купидона.
И Льюис Кэрролл полагал, что она знакома с обитателями Волшебной Страны! Сам писатель видел своих героев не вполне такими (опять-таки см. его рисунок), но, во всяком случае, его эльфы крайне далеки и от шекспировских, и от толкиновских, хотя и несколько ближе к первым (в немыслимой классификации фейри, которая никогда не будет составлена).
Сказки об Алисе были совершенно убедительны, потому что даже среди самых странных и нелепых существ героиня оставалась собой: благовоспитанной английской девочкой, чуждой царящему вокруг хаосу. На этом контрасте и строилось повествование. В «Сильвии и Бруно» Кэрролл сначала противопоставляет «хороших» и «плохих» – что, нельзя не признать, получается довольно забавно, – а потом о «плохих» попросту забывает. Остаются образцовая Сильвия и ее добросердечный, хотя и безалаберный брат Бруно, которые существуют только ради того, чтобы вести поучительные разговоры и петь песенки. Бруно к тому же призван развлекать читателей милой неправильностью детской речи, которая передается с ужасающей фонетической точностью – чем английская литература XIX века, увы, страдала: «Фланцузы никогда не можут говолить так чем нас!»[44]
Алиса пыталась сохранить свое «я» (ни в коем случае не спутать себя с Мэри-Энн!) – и постоянно меняясь в росте, и заблудившись в лесу, где нет имен и названий. Булочник, страшась Буджума, всё же плыл на охоту за Снарком. Какие экзистенциальные проблемы мучают детей-эльфов?
Бруно хочет отомстить Сильвии за то, что она не давала ему играть и заставляла учиться, – и принимается разорять ее садик; но рассказчик советует сделать то, что наверняка поразит девочку до глубины души, – например, выдернуть сорняки и полить клумбы. Бруно так и делает, а потом рыдает на груди сестры: «Я хххоттел… повыдергать… все твои цветы… но я бббольше… никогда не бббуду… Мне… ужасно… понравилось… сажать цветы для тебя, Сильвия; никогда я еще не чувствовал себя таким счастливым». – Вот зерно романа, сказка «Месть Бруно». Словно не Кэрролл, а Мальвина сочиняет прописи для Буратино (эта параллель невольно возникает у многих читателей). Удивительно ли, что такое зерно дало такие всходы?
Цель путешествий Алисы – найти чудесный сад и восьмую горизонталь шахматной доски. Целью команды Благозвона был Снарк. И каждый зигзаг хоть немного, но приближал к финалу. Но роман «Сильвия и Бруно», как признается сам Кэрролл в предисловии, составлен из множества фрагментов, написанных в разное время и по разным поводам. Движения в «эльфийской» части книги нет вовсе; зато оно есть в «английских» главах.
44
Цитирую строку так, как она приведена в русском переводе книги Дж. Падни «Льюис Кэрролл и его мир» (М.: Радуга, 1982. – С. 129). В оригинале: «Flenchmen