Выбрать главу

Но я хотел убедиться. Услышать это своими ушами, что мою сестру спасут.

— Да. Твоя сестра входит в сделку, молодой человек.

Я кивнул.

— На стоянке стоит тёмно-серая легковушка. Тоёта с небольшой вмятиной на правом переднем крыле. Там деньги. Но не всё, что мы украли — мы работали на Стрелу, человека Хасса. Изначально он украл у нас деньги, но когда мы вернули их, не досчитались двух сумок. Я не знаю, сколько там было.

— Стоит ли мне верить, что вы действительно не досчитались сумок?

— Мне нечем это доказать, — покачал я головой.

Всё это время я смотрел старику в глаза. Смотрел, не отводя взгляда, с совершенно спокойным лицом — хоть сейчас эта способность могла мне действительно пригодиться. Я нагло врал, невозмутимо смотря ему в глаза. Если есть возможность выбить ещё доллар для других из этого засранца, я был готов это сделать. В конце концов… Пусть эта сучка живёт счастливо. Не ради себя, а ради своего волчонка.

— Понятно… — с этими словами он развернулся и пошёл к выходу в сопровождении половины своих людей. Я был уверен, что дом свяжется с кланом для разбора произошедшего. И они, скорее всего, смогут урегулировать этот вопрос между собой.

Остальные взялись за меня. Довольно грубо схватили за руки, отобрали пистолет, накинули на них стяжку, после чего практически потащили меня вслед за стариком по коридору, словно заключённого.

Когда меня подвели к лестнице, прежде чем вывели на лестничную площадку, я бросил прощальный взгляд на отца. Он так и не обернулся ко мне. Кажется, меня окончательно вычеркнули из семьи.

Малу был прав. Никому нельзя верить. Каждый может предать.

***

Я говорил, что выбрал этот путь сам и, если потребуется, пойду до конца. Но даже понимая, что таким образом я спасу сестру, легче мне не становилось. Потому что меня просто предали, принесли в жертву, помимо моей воли, словно я был ничем иным, как разменной монетой. И сделал это не кто-то, а самые близкие мне люди.

В этом мире счастье строится на костях других. И так получилось, что счастье своей семьи я отстроил на собственных костях. В итоге именно мои действия привели меня к такому исходу, когда отец решил продать меня дому ради спасения дочери. Спас тех, кого ещё мог спасти… Я понимал, что он поступил правильно, я понимал, что так они смогут обеспечить себе безопасность и всё будет у них хорошо, но… это всё будет без меня. Я оказался за бортом собственной семьи, и моя учесть — быть закопанным далеко в лесу, где меня точно никто не найдёт.

Я прекрасно осознавал, что в той ситуации это был довольно хороший выход. И тем не менее, чувствовал, как щемит в груди сердце от чувства предательства. От того, что я напоролся на то, за что боролся.

И теперь, сидя в машине, которая мчалась за город по старым неиспользуемым дорогам через город туда, где я найду своё последнее пристанище, мне стало действительно больно…

Я сидел между двух мужчин в костюмах на заднем сидении какого-то дорогого седана, что нормальный человек не сможет позволить себе. Едва слышно шумели покрышки по старому асфальту, да мелкие камушки из-под колёс изредка выбивали дробь об кузов машины. Автомобиль вилял по извилистой дороге, плавно входя в повороты, взбираясь и спуская со склонов между горами.

Изредка я бросал взгляд в окно, видя, как проносится перед моими глазами лес, как возвышаются на горизонте прекрасные горы и какие живописные виды открываются, когда мы поднимаемся на некоторые из них.

Лес с виду казался махровым полотенцем, растелившимся по горам. Прекрасное место, не тронутое человеком, оно расходилось на многие километры. Умиротворяющий пейзаж девственной природы действовал на меня как успокоительное, слегка ослабляя всю боль на душе и возвращая ясностью ума.

Меня действительно все предали. Словно каждый стремился забить гвоздь в крышку моего гроба. Все отвернулись от меня, оставив умирать. Я остался совершенно один. И теперь меня везут эти… хозяева жизни чёрт знает куда, думая, что имеют право распоряжаться моей жизнью только потому, что сильнее. И какой-то дед из дома только потому, что родился в правильной семье, ведёт себя так, словно лучше меня и имеет право вальяжно распоряжаться моей жизнью, как какой-то бог.

Но я не вещь. Я никому не принадлежу и не позволю распоряжаться моей жизнью, как им вздумается. И если моя смерть неизбежна, то только я имею право решать, как мне умереть, а не кто-то, кто решил, что он лучше остальных. Я не какой-то покорный скот, который можно просто так отвести на бойню. Даже пусть это и не принесёт никаких плодов, я буду бороться до конца.