А потом он встал и посмотрел на Сирень. Мне казалось, что шея Малу, когда он поворачивал голову к Сирени, скрипела, как проржавевшая петля. Девушка даже отступила на два шага назад, позабыв о ругани с Алексом.
— Милая, — ласковым и жутким голосом начал он. — Ты чо, купила для сейфа пилу по дереву?
— Так… я сказала, — она пыталась быстро составить слова в предложения, что давалось ей от волнения с трудом, — чтоб дали по металлу… и чего ты от меня хочешь?! Я же девушка, я не знаю, как выглядит пила по металлу!
— На ней написано, — заметил я.
— Но я читать не умею, — воскликнула она, стрельнув в меня уничижающим взглядом. — У меня дислексия!
Приехали к инвалидам. Интересно, я правильно сделал, что ввязался в эту авантюру?
У Малу тем временем дёргался глаз, а рука нервно хватала воздух, словно он хотел что-то недвусмысленно схватить. Только схвати он это, и нам придётся ехать троим, а взламывать вообще двоим, чтоб третий был на шухере.
Это понимала и Сирень, нервно теребя рукав и облизнув губы. Эта гнетущая тишина продлилась, наверное, минуту, прежде чем Сирень рискнула собственным здоровьем сказать что-либо. В противном случае мы рисковали здесь ещё несколько минут молчать.
— Малу… — начала она тихо и жалобно, но он её перебил.
— Я долбоёб, раз доверил такое тебе, — выдохнул он. Огляделся, ещё раз вздохнул, цыкнул, выругался шёпотом и убрал руку от пояса, причесав ею волосы на голове. Кажется, наконец взял себя в руки. — Вали заводить машину.
Сирена облегчённо, не сказав ни слова, выскочила из-за двери, только хлопанье входной двери и было слышно.
— Так… — сказал он медленно, оглядываясь, после чего его взгляд остановился на мне. — Как видишь, вскрывать нам его нечем, так что будем надеяться, что ты у нас, мастер взлома, как-нибудь откроешь.
— Может в магазин заскочим? — предложил Алекс.
— Ты на время смотрел, олень? Сейчас всё закрыто. И нет, предвкушая твой тупой вопрос, мы не можем ждать до завтра.
— А если не смогу вскрыть? — спросил я осторожно.
— Если мы запорем дело, я точно скажу из-за кого, чтоб пизды не прописали ещё и нам троим. И тогда её жопа будет похожа на Бранденбургские ворота, когда через неё пройдёт десяток-другой парней. Мне бы не хотелось такого для этой ебанушки, но за чужой косяк пиздюлей получать не горю желанием. Так что постарайся ради жопы Сирени, будь добр.
— Да всё будет круто! — тут же улыбнулся Алекс. — Тара справится, верно?
— Блять, ты вообще заткнись. Какого хуя у тебя вечно хорошее настроение?! — скривился он.
— Ну не плакать же, — подмигнул он.
По пути к дому, который собирались обчистить, мы сменили старый хетчбэк на фургон со знаком дезинфекции на борту в индустриальном районе, оставив машину около старого завода, который производил не понять что. После этого на фургоне мы отправились прямиком через город в точку назначения. Проехали центр и углубились в даунтаун.
— Глянь только, — хмыкнул Малу, когда мы проезжали около какого-то из клубов, где останавливались спорткары и дорогие иномарки. Там буквально пестрили девушки в ярких платьях и парни в дорогих костюмах на входе. — Чистоплюи из дома… Напиздили денег так же, как и все, но сидят и плюют, словно чище остального дерьма в мире.
— Разве они не чистым бизнесом занимаются? — проводил их взглядом Алекс.
— Ага, чистым… — хмыкнул Малу. — Просто в грязь лезут чужими руками. Или ты веришь, что они законопослушные граждане, имеющие миллионы и живущие честным бизнесом?
— Но есть же люди, создавшие бизнес с нуля. В компьютерных технологиях, искусственном интеллекте, например, — сказал я.
— О да, канеш, так оно и есть, — саркастично ухмыльнулся он. — Они точно не замешаны в том, что у нас ебашат по-чёрному заводы, люди сидят на сменах по двенадцать на шесть, травя организм, профсоюзы молчат, и всем насрать. Учитывая, что эти заводы принадлежат этому дому.
— Но не нарушает же, — пожал плечами Алекс.
— Нарушают, — Малу достал сигарету и закурил, приоткрыв окно. В кабину задул прохладный вечерний воздух, перемешанный с дымом. — Используют людей как рабов, зная, что сами неприкосновенны. Некоторым людям просто некуда деться, выбора намеренно не оставляют. А потом нам пиздят с телека, что все равны, блять. Смеются над нами, но зассут выйти один на один, уёбки. Всех бы к стене…
И так далее, и тому подобное. Из всего разговора было понятно, что Малу ненавидел любые дома, что только были. Ненавидел в первую очередь из-за того, что они жили припеваючи, а он сам нет. Из-за того, что им никогда не приходилось проходить то, что проходил он. И просто потому, что они богаты и не знали горя.