– Как здесь хорошо и спокойно, – восторженно сказала Эмми.
– Зевс знал, куда отправить нас, чтобы вселить смятение в неокрепшие души, – поддержал я разговор.
– Давай поищем местных героев, которым выпало счастье жить в раю, – предложила подруга.
Мы двинулись от моря в глубь острова, созерцая прекрасные виды.
– Я хочу высказаться, только не перебивай меня, – начала Эмми, – для меня этот разговор будет самым важным из всех. Мы стали близки душами, но не телами. Иногда я думаю, что люблю тебя, иногда принимаю за близкого родственника. Мне комфортно и спокойно быть рядом, понимая, что ты испытываешь приблизительно то же самое. Когда нас облекут в тела и наградят бессмертием, мы начнём совместную жизнь, похожую на нынешнюю, только с добавлением физических ощущений. Некоторое время нам будет очень хорошо. Мы будем наслаждаться сексом, природой, разнообразной едой и общением с богами. Будем вести жизнь миллионеров-пенсионеров, которым, в принципе, должно всё нравиться, но… У нас не будет цели в жизни и, как правильно сказал Эреб, мы не сможем эволюционировать. Постепенно мы отдалимся друг от друга, затем перестанем заниматься сексом, а потом даже разговаривать. Мы будем мысленно возвращаться к моменту нашего выбора и жалеть о том, что не использовали шанс вновь стать людьми. Здесь прекрасно проводить отпуск, а потом возвращаться к привычной жизни, вспоминая дивные красоты, вечерние закаты. Но остаться тут навсегда? Никогда. Знаешь, почему все боги страдают депрессией? Знаешь, конечно. Мой выбор – это возвращение на землю.
– Эмми, я всегда восхищался зрелостью твоего ума. Для двадцатидвухлетней девушки ты чрезвычайно рассудительна и практична. Может быть, поэтому мы смогли слиться в «орфан» и добиться успеха. Я разделяю твои взгляды на будущее, в котором нас ждут отчуждение и разочарование. Короче, я согласен с твоим выбором. На земле мы будем бессмертны, но недолго. Главное – не мучиться потом, когда мы будем вспоминать остров Огигия, – рассудил я.
Увлёкшись этим непростым диалогом, мы внезапно увидели человека, очень похожего на Крона, точнее, на того мордасто-пузатого мужика, в чьём образе предстал Эреб. Отличался он только свежей причёской и чистой одеждой.
– Крон! – крикнул я в смятении.
– Да, а ты кто? – в недоумении ответил Крон.
– Эмми, не сделай глупости, дай нам поговорить, – предупредил я свою эмоциональную спутницу.
– Так вас двое? – отозвался Крон. – Чего надо?
– Дело в том, что мы разыскивали вас в пределах Олимпа после неудачной реинкарнации, – путанно объяснил я.
– По-моему, очень даже удачной, – рассмеялся Кронос. – Ну а вы кто?
Я кратко рассказал о его поисках и злоключениях Эреба.
– Дурак! – констатировал Крон. – Я же его предупредил, чтобы не возникал против Зевса. Его сошлют?
– Нет, скорее пожурят немного. Мы не сказали, что он готовил переворот, – ответил я.
– Это вы правильно поступили. Только вот какая закавыка: мне придётся вас убить, чтобы Зевс не пронюхал о моём пребывании здесь, – почесав затылок, молвил Крон.
– Предполагаю, можно обойтись без кровопролития, – сказал я, –тем более что вместо крови у нас плазменные газы. Зевс спокойно воспринял ваше освобождение и не собирается пускаться на поиски. Мы заслужили звание героев Олимпа и готовы выступить в вашу защиту. То есть договориться с Зевсом оставить вас в покое.
– С какого перепуга Зевс будет вас слушать? – заинтересовался Крон.
Секунду спустя Кронос исчез, а на месте, где он стоял, появилось гигантское яйцо, отливающее серебристым металлом. Из яйца доносились отчаянные вопли Крона и громыхающие звуки. Очевидно, Кронос пытался выбраться из плена, пытаясь расколоть оболочку яйца своими кулачищами, а я вопросительно уставился на Эмми, поражаясь её растущим способностям.
– Дорогая, ты выбрала самый жестокий способ, чтобы вразумить этого нахального божка. Боюсь, не сошёл бы он с ума от этой пытки, – проронил я иронично, втайне радуясь такому эксперименту.
Выплеснув всю ярость и силы на борьбу за освобождение Крон затих, и мне послышались слабые всхлипы и плач. Наказание оказалось действенным сверх ожиданий.
– Думаешь, пора его отпускать? – вкрадчиво спросила Эмми.
– Ну не варить же его вкрутую, – ответил я.
Яйцо растаяло, а на траве мы увидели свернувшегося калачиком жалкого зарёванного бога, одинокого и брошенного судьбой в среду убийственных обстоятельств. Привыкший повелевать, не сломленный ссылкой в Тартаре, когда-то величайший из царей оказался слабым и беззащитным перед собственными детскими фобиями.