— Так-то да… Но…
— Но-о-о? — протянул вопросительно Панк.
— Да хуй знает, — отмахнулся Бурый, вздохнув и покрутив в руках стакан, в котором плескался алкоголь. — Ладно, значит, считаешь, что нормальный?
— Заканчивал бы ты с этими проверками людей, Бурый, — поморщился он, явно показывая своё отношение к подобному.
— Мне нужны верные люди.
— И они верны. Ты почти каждого вытащил из жопы, поставив на ноги. Вон, Пуля и Гильза вообще сожрут любого живьём ради тебя.
— Любовь имеет привычку проходить, — заметил Бурый.
— Не поймёшь тебя, — покачал головой Панк. — Но парень мне тоже не нравится. Урод, блять.
— Потому что он тебе морду набил, — усмехнулся он.
— И это тоже. А ещё что умничает.
— Может потому что он умный? Возможно, надо было прислушаться?
— Ты сам хотел, чтоб я спровоцировал его. И отлично вышло, как видишь. Хотя всё равно мне он не нравится, — покачал головой Панк и залпом осушил остатки скотча. — Считай это антипатией с первого взгляда.
— О как загнул, — восхитился Бурый.
— Да, так. Так чё, прошёл он проверку или нет?
— Будем считать, что прошёл. Но всё равно за ним глаз да глаз.
— Тебе решать, — пожал Панк плечами. — А что насчёт Рябы? Что выяснили?
— Ничего, — отрицательно покачал головой Бурый. — Даже не знаем, какая из банд голову прислала.
— Может это как раз-таки Шрам? Он с ним уезжал последний.
— Это не он, — покачал головой Бурый. — Стал бы он так палиться? Да и нахера ему это?
— Крыса, — тут же высказался Панк. — Появился прямо под стать разборкам. Прям идеально вовремя. Да и с него началось это, нет?
— Нет. Это я его нашёл.
— Но…
— Это не он, — с нажимом, куда более холодно произнёс Бурый. — Это банды. Но непонятно какие.
— Как знаешь, — хмуро отозвался Панк.
Ему не понравилось, как отреагировал Бурый. Обычно это значило, что он что-то скрывает и не хочет, чтоб другие лезли в это дело. Не то чтобы Панк относился к любознательным, однако его такое положение дел настораживало. Естественно, у босса должны быть свои секреты, но всё же. Он решил проглотить этот неприятный момент, перейдя к следующей теме.
— Так что делать? Что Соломон говорит?
— Да нихуя он не говорит, — раздражённо ответил Бурый. — Сидит в своё доме в Верхнем городе на жопе ровно и говорит держать оборону, пока само не устаканится. Фее это дико не нравится, кстати говоря, так как большинство налётов происходит на её территории и именно она теряет людей с деньгами.
Бурый хорошо относился к Фее — лейтенанту-женщине, которая ходила в деловом костюме и вела себя как истинная бизнес-леди. Такое прозвище прицепилось к ней, когда она поучаствовала в пожертвовании местному, единственному Храму Святого Света, где деньги должны были пойти на помощь беспризорникам, которые наводняли улицы. Это был весьма нетипичный поступок для криминального авторитета, почему её и прозвали феей.
— А Мачо? Что он?
— А чего ему? Тоже сидит на жопе ровно, ведь его не трогают и не прессуют. Так и будет сидеть до посинения, устанавливать на себя всякую хрень, пока вообще не превратится в кофемашину.
А вот Мачо Бурому совершенно не нравился. Даже тогда, на сходке, он, одетый в свой пижонский костюм, пытался строить из себя того, кем не являлся — крутого парня, который имеет силу, дерзкого и такого всего из себя неукротимого. Другими словами, долбоёб.
Многие шутили, что все свои деньги он спускает на собственное тело, и Бурый знал, насколько они правы, пусть и не подозревают об этом. Он действительно немало влил денег в собственное тело, но не в том смысле, в каком привыкли это понимать многие.
Мачо относился к типу людей, которых в обществе прозвали киборгами — те, кто заменял по какой-то причине свои конечности киберимплантами. Искусственные руки, искусственные ноги, глаза, слух, даже обычные мышцы — всё это заменяли на синтетические волокна, заменяющие мышцы, которые были нередко сильнее таковых.
Пока эта технология не получила должного распространения в мире. Свою роль в этом сыграли цены, — киберимпланты были слишком дорогим удовольствием, — тот факт, что это направление начало развиваться должным образом совсем недавно, и законы, которые ограничивали их применение в обычной жизни. Любой желающий не мог себе установить имплант просто потому, что захотел.
К тому же, пусть кто-то менял себя с радостью, всё же не все были готовы менять свои части тела на механизм, даже если эти самые части тела отсутствовали. Слишком много зависело от страны и её внутренних взглядов на это. Плюс многие дома относились к подобному неодобрительно, а иногда и практически категорически против, что так же влияло на мнение людей.