Лицо до сих пор жгло. Я чувствовал, как щиплет кожу, будто на неё попали соль с перцем и теперь медленно её разъедали. Неимоверно хотелось почесать её, да только руки, судя по ощущениям, были прикованы к ручкам стула.
А вот с глазами ситуация обстояла получше. Я пусть и медленно, но смог их раскрыть, не почувствовав при этом какого-либо дискомфорта, кроме лёгкого пощипывания, которое в данной ситуации было практически незаметно. Медленно поднял голову, моргая, и посмотрел на того, кто меня…
Удар уже с другой стороны, и голова дёрнулась, без сил свесившись вниз. Вернее, это у меня не было сил спросонья удержать её. Мышцы отзывались довольно медленно, и казалось, что на шее не голова, а стокилограммовая гиря, которую мне теперь с трудом надо было возвращать обратно.
Первое, что, а верее, кого я увидел, была женщина. Самая обычная женщина, которая и била меня по лицу всё это время, как понимаю. Она смотрела на меня каким-то безумным нетерпеливым взглядом, словно только и ждала, когда я приду в себя.
Быстро обвёл взглядом комнату, но, кроме нас, здесь никого больше нет. Только у дальней стены стоит стол, да небольшая медицинская этажерка на колёсах в углу. Последняя, кстати, мне совсем не понравилась.
Мы находились, судя по трубам, в каком-то подвале, тёмном и сыром. Мрак закрывал все его углы, где вполне можно было спрятаться. Единственным источником света была небольшая лампочка, висящая на проводе с потолка. С дальней стороны в правой стене была ещё массивная старая металлическая дверь, которая местами проржавела. А дополняли картину пыточного подвала стены с облупившейся краской, а местами и штукатуркой, обнажая кирпичную кладку.
Сам я был привязан к массивному деревянному стулу со спинкой. Такой и просто поднять нелегко, не говоря о том, чтоб попробовать нормально сдвинуть и разломать, будучи к нему привязанным. Руки же прикреплены кожаными стяжками к небольшому столу передо мной, чтоб, видимо, было удобно мне отрубать пальцы. Сейчас мои кисти казались мне ужасно беззащитными; стоит лишь захотеть, и на них опустится молоток, а я даже не смогу убрать их со стола.
Я не был дураком, хоть и сильно умным меня назвать было нельзя, но даже так для меня было ясно, что из таких подвалов не выбираются живыми. Это была конечная остановка в моей жизни.
Обидно?
Сложно сказать, но однозначно неприятно умереть в сыром подвале и стать без вести пропавшим. Мне неожиданно стало страшно, только больные люди не боятся смерти. Но в то же время появилось какое-то смирение и понимание, что на этот раз всё закончится. Какое-то парадоксальное спокойствие со страхом, которые казались несочетаемыми. Да, смерть страшна, но если она неизбежна, ты принимаешь её и успокаиваешься — как-то так.
И всё же я держал себя в руках, возможно, из-за того самого спокойствия и принятия конца.
Поднял голову и посмотрел в глаза женщине, которая стояла передо мной. Приятная с чёрными волосами и стрижкой каре, которая открывала её лоб. Она не выглядела как та, кто может вообще навредить человеку, больше смахивая на офисную служащую, однако данная ситуация показывала ошибочность такого мнения. Но встреть её на улице, я бы в жизни не догадался, кто она.
Кстати говоря, а кто она?
— Добрый день, — пробормотал я, с трудом шевеля губами. Челюсть двигалась нехотя, видимо, она не раз съездила по ней кулаком.
— Очнулся, — вывела женщина вердикт. — Немного раньше времени, правда, другие ещё не подошли.
Она оглянулась, как будто проверяя, так оно или нет.
— Тогда смысл было меня будить? — с трудом прохрипел я.
— Мне скучно, — просто пожала она плечами.
— А бить меня весело?
— Ведь есть за что, — подмигнула она.
— За то, что хотел убить стукачку?
— Стукачку? — склонила она голову набок, после чего размахнулась и ударила меня. Но на этот раз я успел приготовиться. Даже голову смог удержать, пусть и не спасло от прострелившей боли. — Знаешь, а ты очень дерзок. Может тебе отрезать что-нибудь?
— Вряд ли моё мнение что-либо изменит. Если захочешь, всё равно отрежешь, нет?
Она лишь хмыкнула в ответ.
— А давай с тобой сыграем, а? Раз уж мы ждём с тобой остальных.
— Сыграем? И во что же?
— В… в города! — незнакомка явно обрадовалась этой мысли. — Да, давай в города сыграем. Если ты проиграешь, я отрежу тебе палец. Вот так.
Она взмахнула поперёк указательным пальцем, и я успел заметить, как от него отлетела блестящая дуга, образовавшаяся словно от быстрого взмаха клинка на свету. Эта изогнутая линия за одно мгновение преодолела расстояние между нами и врезалась в стол перед моими пальцами, оставив в его столешнице глубокий порез, как если бы в то место воткнули какой-нибудь тесак.