Эх, жизнь бекова, нас – да, а нам – некого… Бабай устроился на сиденье, закурил наконец и коротко приказал: «В офис, Вано».
По столичным меркам частное охранное предприятие «Нас рать!» было не очень крупным. Десяток договоров на охрану коттеджных поселков в Подмосковье, обслуживание четырех офисных зданий в самой столице, две бригады телохранителей с разрешением на ношение оружия – вот и вся легальная деятельность.
Для легалки Бабай, как все в этом бизнесе, нанимал контингент из других областей. В их городках-деревеньках работы все равно нет, чего-то платишь по мелочи, поселяешь в общежитии с крысами и тараканами, они и рады. А не рады – дверь прямо по курсу! У нас – хвала правительству! – полстраны безработных, последний хрен без соли доедают, так что бизнес выгодный. Хотя куда большую прибыль Бабаю приносила другая, тайная структура внутри агентства. Которая занималась тем, что обтекаемо называется «решать вопросы». В том числе за гранью закона. Как далеко за гранью – зависело лишь от суммы…
В офисе Бабай, конечно, нашел к чему придраться: перед входом фантик брошенный, ни одна сволочь не подняла, дневальный (охранная фирма – военная терминология) раскорячился, как баба беременная, у дежурного на пульте связи с объектами табаком пахнет, хотя в помещении даже думать о куреве запрещено… Понаедут козлы косорылые из тамбовых-рязаний, работай с ними! «Чем в столицу лезть – сидели бы дома, месили бы говно на зиму!» – с удовольствием орал Бабай.
Разорялся, впрочем, недолго, пока ехал в машине, остыл все-таки. Уже сам не очень-то понимал, что так завело его во время обычной, рядовой встречи с Севером. Нет, понятно, в глубине души Бабай отчетливо сознавал, что злит его не что иное, как собственный страх перед этим человеком. Но в этом не хотелось признаваться даже самому себе.
Самое паскудное – Закраевский, похоже, знает про его страх. И знает, что Бабай это чувствует, и посмеивается над ним. Играет как кот с мышой. Развлекается. Это с ним-то, с Бабаем, которого даже бандитские паханы считали контуженным на всю голову сразу! О-хо-хо, жизнь…
Раздав подчиненным положенных триндюлей, Бабай величественно прошествовал к себе в кабинет.
В отличие от масляной краски в остальном офисе кабинет генерального был отделан деревом дорогих пород и обставлен итальянской мягкой мебелью, в которой с удовольствием утопаешь. Дизайнер из модных, хоть и педрило грешное, не зря получил свои бабки. Которых, честно сказать, Бабай ему недодал, придравшись к какой-то мелочи. Дело не в жадности, дело в настроении – такая копеечная экономия всегда его поднимала. А педрило пусть попробует жаловаться, получит такого ума через задний проход, что сразу сменяет ориентацию на абонемент в райбольницу… Вспоминать, как развел дизайнера, было до сих пор приятно.
В кабинете Бабай достал из бара бутылку коньяка, глотнул прямо из горлышка. Обожгло и согрело внутри. Не выпуская бутылки из рук, он сел за стол, подумал, ткнул в кнопку интеркома.
– Я слушаю, Антон Игоревич! – немедленно откликнулась секретарша.
– Леху Федорова ко мне.
– Антон Игоревич, он был уже, только недавно уехал…
– Тебе что, сука, уши дерьмом забило?! – немедленно вскипел Бабай. – Я сказал – ко мне! Одной ногой!
– Есть, Антон Игоревич! – отчеканила секретарша. Она давно смирилась с оскорблениями начальника, тот любит, чтоб перед ним трепетали.
– Есть на жопе шерсть… – сообщил ей Бабай, отключаясь.
Сигарета дымилась в пепельнице. Он вспомнил Севера и попробовал потушить ее так же. Решительно ткнул в огонек толстым пальцем…
От его отчаянного, трехэтажного мата даже флегматичная секретарша не вытерпела, высунула голову из-за двери. Округлила глаза на шефа, приплясывающего у стола и размахивающего руками.
– Антон Игоревич, что случилось…
– Пошла на х…, дура!!!
Секретарша мгновенно исчезла.
Больно, черт, больно-то как!..
Руку пришлось долго отмачивать под краном. Когда палец онемел от ледяной воды, и боль по-утихла, он глотнул еще коньяка. Покрутил головой, усмехаясь собственной дури. Закурил новую сигарету и стал ждать, без интереса поглядывая на улицу за окном…
6
– Вот такие дела, Альберт Петрович…
– Да, дела, Максим Евгеньевич…
– Вот так бывает – живет человек, живет, а потом – бац… И – ага! – философски рассудил нотариус Храпов.
– Ага – в смысле, не живет больше? – догадался я.
– Именно.
– И как будто не жил никогда… – развил я.